Н.В. Беломестнова

В предыдущей нашей статье [1] мы обосновывали существование не двух, как считалось ранее (материальной и идеальной), а трех реальностей — 1) действительной, материальной, 2) идеальной, психической и 3) искусственной, знаково-символической. Причем первая существует независимо от второй и третьей. Вторая, идеальная, порождается материальной действительностью с возникновением такой регуляторной системы, как психика, и существует на уровне чувственного отражения, где сигналом-регулятором поведения служит образ (сенсорный, перцептивный, репрезентативный). Третья реальность – знаково-символическая (искусственная, артификативная, виртуальная) – генерируется второй с появлением знака-символа как сигнала-регулятора поведения в принципиально новой регуляторной системе организма –– сознании.
Иначе говоря, в природе существует шесть регуляторных систем организма: диффузная нейро-иммунно-эндокринная (ДНИЭС [2, 3]), дифференцировавшиеся из нее на последующих этапах эволюции иммунная, эндокринная и нервная, возникшая на основе нервной психическая система и генерированная психикой в процессе коммуникации с себе подобными знаково-символическая (сознание). Недаром в психологии возникла концепция бесструктурного сознания как единственной формы существования психического со своими внутренними законами и закономерностями [4]. Первые пять систем регуляции обеспечивают отражение и взаимодействие с материальной средой (внешней и внутренней), а шестая (сознание) еще и с идеальной средой (внешней – социокультурной средой, и внутренней – «Образом мира» [5]) (Примечание1 Подробно идея сознания как принципиально иной, самостоятельной системы регуляции, качественно отличной от психики, обосновывается в нашей статье «Уровни знаковой регуляции» (в печати).

Главным в контексте данного сообщения является то положение, что если в психике (идеальная регуляторная система досапиентного этапа эволюции) абсолютным регулятором является психический образ, детерминированный действительной, материальной реальностью, то в сознании превалирующим регулятором поведения становится слово, понятие в любой его форме, а невербальные средства регуляции поведения становятся архаическими формами, занимающими подчиненное положение (Прим.2 Еще И.М.Сеченов [6] высказал идею, что верхние уровни организации системы осуществляют функцию ограничения, коррекции, регуляции деятельности нижних, более древних уровней. В работах П.К.Анохина [7], А.Н.Бернштейна [8], А.Р.Лурия [9] эта мысль эксплицируется в реальных функциональных системах, а общая теория систем относит ее к азбучным истинам) .

В онтогенезе сознание (в данном смысле) возникает у ребенка около двух-трех лет, когда ранее независимо развивавшиеся мышление и речевая коммуникация «пересекаются», и начинают взаимодействовать, что обнаруживается в феноменах речевой регуляции своих действий (эгоцентрической речи [10, 11]), появления сигнификативной функции речи [12], формирования фразовой речи (по медико-педагогическим нормативам развития) и, возможно, в возрастном психологическом кризисе ребенка под названием «Я сам» (когда появляется стремление ребенка к самостоятельному действию, что психологи интерпретируют как осознание себя как субъекта действия). Неслучайно эти явления совпадают и следуют сразу за усилением морфологических связей между гемисферами головного мозга в виде скачкообразного «разрастания» мозолистого тела [13]. С этого времени роль вербальной (знаково-символической) регуляции только возрастает (Прим.3 Это общее наблюдение, специальных эмпирических исследований на эту тему пока не проводилось, хотя можно предполагать полифакторность во флюктуациях этого процесса) .

Как известно, первоначальной формой освоения мира в знаково-символической системе регуляции был миф в его синкретической сущности. Роль мифа в современном обществе и необходимость применения современных средств регуляции мифотворчества обсуждалась в нашей предыдущей статье [1]. Но миф все же является архаической формой организации сознания и экспликации его содержания. Закономерна его дальнейшая дифференциация на три известных компонента духовной части культуры Человечества –– Науку как познавательного аспекта бытия, Искусство как аффективно-эстетической его (бытия) составляющей и Веру как ценностно-нормативного регулятора поведения человека. Причем именно Вера в наибольшей степени основана на эффектах влияния Слова на поведение человека.

А в какой мере человек способен подчинить свое поведение Слову без критической оценки последствий своих поступков и иногда даже вопреки своим интересам или гуманистическим императивам?

Эффекты внушения и самовнушения в рамках религиозного самосознания известны и использовались и в эпоху магических практик, и во времена теоцентризма в Западном мире («стигмы Христа»), и в период стремительного развития естественно-научного знания (изучение гипнотического внушения в психиатрической клинике Шарко). Причем наибольшее впечатление на экспериментаторов произвел эффект постгипнотического внушения, когда человек в полном сознании выполнял неадекватные действия, которым потом придумывал «объективное» обоснование (механизм рационализации в перечне психологических механизмов защиты личности [14]).

При изучении плацебо-терапии обнаружилось, что около 30% людей обладают абсолютной внушаемостью без какого-либо материального фактора воздействия [15]. И это при отсутствии профессионально организованного «спектакля» или особо одаренного суггестора! На самом деле в положении суггерентов может оказаться значительно больший процент населения.

В одном из известных направлений психотерапии, нейролингвистическом программировании (НЛП) (Прим.4 Нейролингвистическое программирование вряд ли можно назвать методологическим направлением психотерапии, это скорее технология. «Научное обоснование» этой технологии не выдерживает никакой действительно научной критики. Но отдельные техники, собранные под этим ярлыком, реально эффективны. Механизм их пока неизвестен, как, впрочем, и механизм гипноза) , имеется техника работы с лингвистическими метамоделями, где удается добиться серьезного психотерапевтического эффекта только путем изменения привычных пациенту речевых формул. Эти же приемы используют и организаторы экономических «пирамид» на так называемых «семинарах» (помимо множества других технологий манипуляции сознанием) (Прим.5 Автор сообщения исследовала программу такой «пирамиды» при проведении судебно-психологической экспертизы) .

Еще эффективнее в целях подчинения так называемые трансовые состояния, когда человек теряет самоконтроль, находясь формально в ясном сознании (не нарушенном психопатологически). Технология введения субъекта воздействия в трансовое состояние также основана на вербальном взаимодействии (Прим.6 Что в реальном сеансе не исключает дополнения иными техниками для ускорения и усиления эффекта) .

Не стоит множить сущности без надобности, расширяя этот перечень, очевидны очень большие возможности влияния Слова без ответственного и критического его осмышления. Именно такое явление (безусловное принятие каких-либо идей и следование им без критического анализа) и называется верой. А вербализованный комплекс таких идей называется вероучением. Подкрепляется вероучение системой ритуалов, на первых стадиях развития конфессии имеющих рациональное обоснование, но затем переходящих в технологию создания психологической зависимости субъекта от самого вероучения и его персонификации в виде реального «пророка». Но создается вербализованная концепция нередко одним субъектом или узкой группой людей, отражая довольно субъективный взгляд на вещи и явления. А целью такой концепции (в данном случае вероучения) нередко бывают корыстные интересы. Засилье тоталитарных сект и обществ во всем мире и их деструктивная деятельность (не только в России, которая в данном случае является реципиентом идей зарубежных «пророков») уже вызывает ответные законодательные меры (но не у нас, хотя множатся случаи обращений за помощью родителей и супругов «новообращенных» к психологам и правоохранительным органам). Попытки воссоединения конфессионального и светского образования в виде проникновения религиозных организаций в школы и вузы препятствуют формированию научно-реалистического мышления и дальнейшей профессиональной адекватности и продуктивности субъекта. А сам факт наличия определенного вероисповедания у учащегося не гарантирует недеструктивной направленности его деятельности.

Из приведенного экскурса может возникнуть вопрос общесистемного порядка –– не является ли Слово разрушителем такой метасистемы, как Человечество? Имеется ввиду главный системообразующий фактор любой системы –– самосохранение. Ясно, что не является. В Науке и в Искусстве (в вербальных его формах, впрочем, и в невербальных тоже, учитывая, что все свойства и способности человека организуются словом) концепт или концепция, проверенные законами логики и поверенные оселком эмпирии, –– это инструмент конструктивной деятельности. Все-таки именно Слово сотворило Человека [1]. Но тогда может быть, Слово именно в Вере оказывается разрушителем бытия человека? Рассмотрим Веру в ее эксплицитных формах, реальных конфессиях.

Существующие до настоящего времени конфессии (независимо от их возраста) возникли как регулятор социокультурных отношений в конкретных географических, этнических (в биологических детерминантах [16]), экономических, исторических, социальных, идеологических и культурных условиях. Их заповеди, правила, нормы и, тем более, ритуалы соответствовали условиям, существовавшим в период активного формирования и кристаллизации новой религии, и были эффективны именно в тех условиях. Но соматическая, психическая и историческая эволюция человечества продолжается [17]. Идут процессы глобализации и интеграции, которые не могут не затрагивать и духовную сферу культуры, а равно и ее составляющую – Веру. Региональные конфессиональные системы (даже суперсистемы в виде мировых религий) теряют смысл, а законы энтогенеза [18, 19] проявляются в форме международного терроризма на конфессиональной почве [20], что было пережито в раннюю историческую эпоху (крестовые походы), но недопустимо в наше время мощных технических средств разрушения. Тогда, может быть, Вера как компонента духовной жизни потеряла смысл, перестала быть необходимой обществу и Человеку, перестала выполнять организующую и регулирующую функцию в интер- и интраиндивидуальном пространстве? Каково место религии в современном мире?

Эпоха религии как тотального регулятора общественных отношений прошла с теоцентристской парадигмой [21]. Но циклические закономерности в изменении глобальной культурной ценности возвращают нас от эпох техноцентризма и антропоцентризма снова к торжеству Духа [1, 22]. Это системная закономерность, противостоять которой бессмысленно. Иначе говоря, в настоящее время человечеством востребованы какие-то формы Веры, но формы эти (или одна форма) должны соответствовать современному уровню развития мысли и степени интегрированности человечества.

А может быть, Наука и техника в их прагматической направленности освободят нас от необходимости веры? Но как показала история, научно-прагматический подход не обеспечивает недеструктивных ценностных ориентиров. Впрочем, как старые, так и современные формы Веры также их не обеспечивают. И дело не в декларациях о всеобщей справедливости, счастье и добре как цели бытия человека и т.д., это благие цели любой конфессии. Дело в средствах достижения и в имманентно содержащейся идее о недостижимости этих благ адептами других религий, то есть в идее противостояния кому-то, предположения высоковероятного (а значит, как скажут психологи, подсознательного пожелания) несчастья оппонента. В качестве примера можно привести идею одного из современных направлений православия (впрочем, не признаваемого Русской Православной Церковью) о цели каждого отдельного человека –– обожении (усиливающегося уподобления Богу) с целью окончательной трансформации мира. Эффект реализации мысли о трансформации мира, особенно когда сам уже «обожился» (до ницшеанского сверхчеловека?) и «поимел право» (как Раскольников?) в истории известен (Прим.7 Вспомним Мичурина «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее –– наша задача» и идеологический гимн «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем …») .

Есть еще одна сфера духовного бытия человека, которая могла бы, по мысли Ф.М.Достоевского, оказать влияние на формирование гуманистического самосознания –– Искусство («Красота спасет мир»). Но и оно не способно однозначно справиться с поставленной проблемой. В истории культуры бывают такие периоды, когда искусство несет в себе разрушительное начало, проповедуя в отточенной форме и безупречном стиле пагубные настроения и идеи. Достаточно вспомнить о суицидном буме после издания «Страданий молодого Вертера», о таком же поветрии в эпоху символизма (Прим.8 Подробно отражение деструктивных идей в поэзии рассмотрено в статье А.В.Доливо-Добровольского «Ценности поэзии Серебряного века») .

Таким образом, ни Наука, ни Вера в ее современных формах не спасают нас от самоуничтожительных тенденций поведения. Не предложено пока эксплицированной в вербальном виде и институционализированнной в обществе формы духовности в узком смысле (Веры), которая соответствовала бы далеко ушедшим вперед Науке и Искусству (ясно, что за несколько сотен лет истории мусульманства и несколько тысяч лет истории других религий конфессиональные системы претерпели значительно меньшее развитие, чем наука и искусство). Тем не менее, попытки реанимировать старинные формы веры все чаще возникают в наше время (в России), в том числе и в виде введения уроков Слова Божия в школе, проведения религиозных конференций в нетеологических Университетах и даже издания учебных пособий, написанных на теологических, а не научных, основаниях. Между тем, в истории известно, что вершины идеалистической философской мысли были достигнуты в XIX веке по окончании теоцентристской парадигмы в менталитете европейской науки и во времена расцвета сайентистского подхода. Для свободы мысли в любой ее форме и направленности все же необходима свобода от догм, ритуалов и поиска смысла в канонизированных текстах.

Следует ли отсюда, что практическая направленность в содержании образования и прагматизм как философско-идеологический подход, а также «наукоцентризм» должны оставаться в качестве стратегических целей образования и воспитания в школе и вузе? Представляется, что это все же тактические направления, отражающее содержание образования, но не цели воспитания. Это только средства достижения целей личности. А осознание этих целей человеком, приближающимся к поре индивидуальной ответственности (юридически –– возрасту совершеннолетия, психолого-педагогически –– юношескому возрасту) формируется постепенно в процессе воспитания.

А какие глобальные (не локально-этапные) личностные цели могут быть в принципе? Их, видимо, можно искать в известной и уже общепринятой структуре базовых потребностей человека [23]: 1) физиологические потребности (индивидуальное и видовое сохранение в биологических компонентах –– голод, жажда, физические параметры среды, продолжение вида), 2) потребность в безопасности (эти же виды самосохранения в психических параметрах –– самозащита, стабильность), 3) потребность аффилиации (индивидуально-психологические –– принадлежности и любви), 4) потребность самоуважения (социальные –– компетентности и ее оценки обществом), 5) когнитивные, эстетические, аффективные, коммуникативные потребности (фундаментально-психологические) и 6) самоактуализация –– реализация потенциала личности (смысложизненные). В отличие от классификации потребностей в парадигме прежней эпохи –– 1) первичные, базовые, биологические и 2) вторичные, социальные –– здесь все потребности являются базовыми, и главным аргументом выступает тот факт, хорошо известный в клинике, что неудовлетворение любой отдельной из них ведет, как правило, к деструктивным способам разрешения (транзиторные психогенные состояния, неврозы, суициды). В современной классификации вполне прозрачно видятся разные типы личности, основывающих свой жизненный путь на одной или нескольких из базовых потребностей, трансформированных в смысложизненные ценности. Представляется, что вершинная потребность могла бы стать основой для формирования главной ценности современного человека, оставив науку и практические умения в качестве инструмента ее осуществления.

Но может ли самоактуализация (или самореализация) как основная жизненная ценность быть гарантом общественной ценности личности? Актуализировать можно и жажду власти, и невротические комплексы. Надо вводить еще один критерий для социальной оценки индивидуальности –– недеструктивные способы самореализации, причем не только по отношению к обществу, но и по отношению к себе (несаморазрушающее поведение).

Таким образом,
стратегическими целями образования можно по-прежнему считать научные и практические знания со сформированным научным мировоззрением в оценке реалий быта и бытия человека,

а стратегическими целями воспитания – недеструктивную (по отношению к себе и обществу) самореализацю личности в рамках своих возможностей.

Иначе говоря, цели образования не могут быть только прагматическими (продать знания и умения). Они должны быть и личностно-ориентированными (самореализация). Но и средства должны быть определенные, с конкретной нравственной ориентацией –– недеструктивные.

Ясно, что декларативно формировать личность в соответствии с желаемыми целями невозможно. Более эффективно это происходит через макросоциальные ценности, архетипы общественного сознания, существующие или возникающие в данном социуме. А модели образованного человека различаются в разных культурах.

В эпоху Средневековья это был человек, сведущий в теологии и успешный в схоластических спорах. Ренессанс возвысил человека искусства. Новое Время и Просвещение вывели на арену естествоиспытателя, и этот идеал оставался актуальным до XX века. Но более дробное рассмотрение текущей эпохи показывает, что в разных культурах существуют разные критерии хорошего образования. Старушка Европа еще блюдет ценность гуманитарной образованности, в то время как ее западный отпрыск оценивает образованность по валютному эквиваленту. «Шестая часть земли» имела один критерий достойной и образованной личности –– «коммунистическое мировоззрение». Нынешняя тяга России к западному материальному благополучию выражается в необузданном увеличении численности вузов со стремительным снижением контроля качества образования и измерением ценности профессии уровнем ее зарплаты.

Это реалии, с которыми приходится считаться. Поэтому, пытаясь задать модель образованного человека «сверху», используя административный ресурс (что возможно, но менее эффективно) или социально-психологические механизмы (что более эффективно), не следует забывать и о роли экономического фактора. Но все же примордиальные культуральные ценности остаются трудно корригируемыми (Иванушка-дурачок с Иван-царевичем, а также Емеля на печи все еще актуальны). Но наблюдается и универсальный, практически глобальный, образец наиболее желательного образования –– профессиональный управленец, менеджер. А ведь еще недавно (всего два десятилетия назад) понятие «служащий» было почти синонимом серости. Сейчас наиболее популярно образование в сфере юстиции, экономики, менеджмента и психологии. И если первые две сферы в качестве детерминанты популярности имеют гарантированную государством высокую заработную плату, то две последних и юстиция в значительной мере явно связаны с человеческим фактором, субъект-субъектными отношениями, что отражает и системные законы в том числе [22]. Но в силу вышеописанного усиления роли Слова в судьбе Человечества и места этих профессий в современном мире особенно возрастает требование достойных морально-нравственных ориентиров. Поэтому в системе образования следует усилить компонент воспитания и контроля качества и целей применения знаний.
А возможно ли формирование мировоззренческой ориентации в системе образования при идеологической нейтральности всех уровней образования?

Представляется, что это возможно. Но не в форме конкретно-конфессиональных уроков и курсов. При отсутствии концептуализированной формы духовности, отвечающей требованиям эпохи, ее может заменить углубленное изучение философии с обязательным расширением разделов, связанных с философскими концепциями, рассматривающими морально-этические аспекты бытия человека (до сих пор акцент был на космоцентристские философские системы). Также обязательно включение основ религиоведения, причем с позиций инвариантных, универсальных явлений, а не с позиций конкретной религии. Это совершенно необходимо для формирования способности противостоять чрезмерно эффективному влиянию Слова.
А возможно ли начинать преподавание философии в школе? Как математика начинается с арифметики, что не означает окончание математического образования, так и философию возможно давать уже на ранних этапах образования при разработке программ, адекватных возрасту.

Следует только пресечь уже явно обозначившуюся тенденцию засчитывать курс философии в школе (если был такой факультативный курс) в университетскую матрикулу. Существуют явления нейропсихологической зрелости головного мозга и когнитивной зрелости психики, определяющие завершение формирования абстрактного мышления в юношеском возрасте. На разных этапах онтогенеза разные объемы внимания, памяти, операциональных интеллектуальных блоков не позволяют ассимилировать знания интегративного характера (а философия относится именно к таким). Наконец, объем базовых знаний (литература, история, биология, физика, культура и т.д.), необходимых для понимания философских идей еще не достаточно полон. Поэтому в школе философия может преподаваться только как историческая последовательность идей и персоналий с введением основных понятий философии в редуцированной форме. Наивно было бы ожидать глубокого понимания философских концепций на этом этапе. Но как уроки русского языка позволяют быть грамотным человеком, но не обеспечивают знания основ лингвистики, как математические знания даются поэтапно, но никто не считает себя знатоком высшей математики без университетского курса, как школьно-училищная психология в наивном Аристотелевско-Гиппократовском варианте не дает системно-психологических знаний, так и школьная философия не может являться заменителем университетской (Прим.9 К сожалению, во многих вузах такая тенденция уже есть по отношению к психологии и формируется в отношении философских курсов) .

Итак, следует сохранять принцип светского образования, так как:
1) региональные конфессии утратили историческую актуальность и способствуют деструктивным процессам в глобализирующемся мире;
2) если формирование системы ценностей должно происходить в период становления личности (до юношества и взрослости) на уровне микро-, мезо- и макросоциальных воздействий, то выбор религиозной системы в ее эксплицитных формах (если таковая потребна конкретному человеку) должен осуществляться в морально и интеллектуально зрелом возрасте только на уровне личного решения;
3) в Вере Слово играет самодовлеющую роль и стимуляция механизмов некритичного импринтинга и плацебо-эффекта в незрелом возрасте не способствует формированию социально-ответственного человека, делающего выбор в ситуации максимальной информированности.
В то же время, система образования даже в вузе должна включать и компонент воспитания. В настоящее время из образовательных дисциплин это может выполнять только философия (социально-психологические механизмы тут пока не рассматриваются).

Литература
1. Беломестнова Н.В. Реальности нашего бытия (третья реальность в мифах современности) //Труды научного семинара «Философия — образование — общество» 1-7 июня 2004г., г. Гагра, том 1. Изд-е 2-е, перераб. и доп. /Под ред. В.А.Лекторского. — М.: НТА «АПФН», 2004. стр.95-106
2. Kvetnoy I.M. Extrapineal melatonin: location and role within diffuse neuroendocrine system //The Histochemical Journal 31: 1-12, 1999.
3. Акмаев И.Г. Взаимодействие нервных, эндокринных и иммунных механизмов мозга //Журнал невропатологии и психиатрии им.С.С.Корсакова, 1998, N 3. стр.54-56.
4. Аллахвердов В.М. Сознание как парадокс (Экспериментальная психологика, т.1). — СПб.: "Издательство ДНК", 2000. — 528с.
5. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: в 2-х томах /Под ред. В.В.Давыдова, В.П.Зинченко, А.А.Леонтьева, А.В.Петровского. — М.: "Педагогика", 1983. — т.I, 390с., т.II, 320с.
6. Сеченов И.М. Избранные философские и психологические сочинения. — М., 1947.
7. Анохин П.К. Узловые вопросы теории функциональной системы. — М.: Наука, 1980. 196с.
8. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. — М.: Медицина, 1966. 349с.
9. Лурия А.Р. Функциональная организация мозга //Естественнонаучные основы психологии /Под ред. А.А.Смирнова, А.Р.Лурия, В.Д.Небылицына. — М.: Педагогика, 1978. — стр.109-139.
10. Выготский Л.С. Мышление и речь //Собрание сочинений в 6-ти томах. Т.II /Под ред.В.В.Давыдова. — М.: Педагогика, 1982. стр.5-360.
11. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. — М.: Педагогика-Пресс, 1994. 527с.
12. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М.: Учпедгиз, 1946. 704стр.
13. Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии человека. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Медицина, 1988. 240с.
14. Грановская Р.М., Березная И.Я. Интуиция и искусственный интеллект. — Л.: Изд-во Петерб. ун-та, 1991. — 270с.
15. Лапин И.П. Плацебо и терапия –– СПб.: Издательство «Лань», 2000. 224 стр.
16. Беломестнова Н.В. Естественно-научные категории этнологии //Глобализм и этносоциальные отношения в современной России. Материалы международной научной конференции, 29 апреля 2004г., Санкт-Петербург. — СПб., 2004 стр.20-22.
17. Человек в системе наук: Сб. ст. /Отв. ред. акад. И.Т.Фролов. — М.: Наука, 1989. 504с.
18. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. - 3-е изд., стереотипное. - Л., Гидрометеоиздат, 1990. 528с.
19. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. - М.: Экопрос, 1993. 554с.
20. Беломестнова Н.В. Уроки "Норд-Оста" (международный терроризм как системное явление) //журнал "М ОСТ", январь 2003, №54. стр.24-26
21. Введение в философию: Учебник для вузов в 2-х частях /Под общ. ред. И.Т.Фролова. — М.: Политиздат, 1989. 367с., 639с.
22. Беломестнова Н.В. Постмодернизм в психологической парадигме эпохи //Мировая политика и идейные парадигмы эпохи: Сборник статей /Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств (Труды, т.161). – СПб., 2004. стр.243-252
23. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (основные положения, исследования и применение). — СПб., Питер-Пресс, 1997. 608с.

Беломестнова Н.В.

Редакция