Н.В.Беломестнова

Парадигма постмодернизма как нового синтеза всех проявлений человеческого духа (9), заявленная во второй половине XX века в виде общей интуитивно-дескриптивной идеи, в философии уже получает концептуальную экспликацию. В теории искусства и естественных науках (в первую очередь, в физике) она амплифицирована также вполне отчетливо. А имеются ли ее проявления и в других науках, хотя бы такой “сверхъестественной” (по самой сути синтетической), как психология? Представляется, что и в психологии, причем как в прикладной, так и в фундаментальной, постмодернистский подход выражен в явных формах, даже если сами авторы концепций и прикладных психологических техник этого не осознают.

Вторая идея данного сообщения затрагивает еще более глубокие закономерности системного порядка. Хочется показать, что появления такой парадигмы следовало ожидать, причем также во всех сферах человеческого познания (точного, естественно-научного, гуманитарного, прикладного), независимо от желания или нежелания отдельных исследователей руководствоваться или хотя бы знать о движениях философской мысли. Ибо философская мысль не только обобщает разрозненные явления и эксплицирует внутренние закономерности, но и дает путеводную нить в экспериментальных изысканиях естественников.

Начнем с более общих закономерностей движения господствующей философской парадигмы в диапазоне исторических эпох.

В глобальных тенденциях теоретического знания известна последовательность, вошедшая в хрестоматийные издания (7) и уже пользующаяся статусом очевидной и неопровержимой — космоцентризм сменяется теоцентризмом, а затем антропоцентризмом. Причем степень осознавания такой смены парадигм отдельными мыслителями и творцами не играет роли — не стоит проблема детерминации общефилософского взгляда интеллектуально-деятельной части человечества объективными явлениями в виде социально-экономических формаций, развития производственных отношений, или субъективными факторами в форме интеллектуальной моды, желания сменить одни объяснительные категории на другие. Эти детерминанты могут функционировать у отдельных мыслителей или креативных групп (в научной школе, художественной мастерской, экспериментальном подходе). Глобальные же тенденции не меняются с помощью сознательного императива, они отражают более глубокие сущностные закономерности динамики общечеловеческой мысли (в данном тексте обсуждаются реалии западной мысли, анализ восточных тенденций еще впереди), отражающие общие законы динамики саморазвивающихся систем.

Представляется все же, что при более дробном рассмотрении эта триада имеет уточнение и продолжение, превращающее ее в циклическую закономерность, что в общем виде мы уже предполагали (5, 6). Рассмотрим детальнее.

Космоцентрический подход классической древнегреческой философии с его поиском закономерностей, общих как для природы, так и для человека (где и человек – игрушка слепых природных сил, персонифицированных в мифологических образах), в концепциях досократиков предполагал познаваемость мира, расчлененность, или дискретность, его (вплоть до четырех субстанций или атомов), анализируемость (хотя бы в гипотетических конструктах). И даже целостность души (как синонима психики в современной терминологии) в их взглядах не означает холистичности, просто орудия научной мысли (теоретические концепты и реальные знания) не позволяли выделять в ней отдельные части, кроме атомов души, определяя эту целостность как синкретическую, аморфную. Душа у них, как правило, вещественна, отдельных способностей и компонентов не имеет.

Такой “природоцентризм” (если позволено вульгаризировать таким “овеществляющим” термином Космоцентризм) сменяется антропоцентрическим подходом античной философии, где не просто человек становится главным объектом внимания, но и часто сам Космос (Природа) устроен по образу человека (хотя декларируется единство закономерностей в том и другом). Как эхо аналитичности предыдущей эпохи возникает членение на три вида души у Платона (рациональная, деятельная и вожделеющая), на четыре генетически надстраивающихся вида души у Аристотеля (вегетативная, сенсорная, моторная, рациональная), у него же душа человека дифференцируется на три сферы (мы бы сказали “блока психических образований”) — познание, чувства, волю (“психологическая триада”). Но душа уже теряет вещественность (идеализм Платона) и в ее описании появляются ценностные и морально-этические категории (7, 18). Эллинистическая культура утрировала эту тенденцию, сконцентрировавшись на этических проблемах, в принципе специфичных только для человека. Человек еще не является самоценностью в данную эпоху, будучи всего лишь представителем и функцией полиса, общности (8,9), но он уже представляет самостоятельный объект анализа, рядоположный по значимости с природой.

Средневековая культура лишила Природу ее самодостаточности и сделала лишь побочным продуктом деятельности Демиурга, а теоцентрическое мышление в своем философском субъективизме отняло у человека его субъектность, а у души — ее право на волю, познание и самореализацию, оставив лишь право слепо следовать законам Божественного Провидения, к тому же непознаваемым. Душа стала чисто идеальной субстанцией (что дефинируется и в современных взглядах), подчиняющей сому своим законам и целям (ее, души — спасение, а тела — уничижение). Расчлененность души на компоненты признается только в варианте редуцированного Аристотеля, познаваемость не требуется (достаточно построений Августина и Фомы Аквинского). Методологическим принципом является умозрительное исследование души как индивидуального кусочка Божественной эманации.

Антропоцентризм Ренессанса вернул человеку эгоцентрическое самоощущение с одновременным расцветом той части культуры, которая охватывается искусством. Объявлено равноправие всех трех компонентов души, признававшихся в ту эпоху — чувственного познания, теоретического познания, эмоционального переживания. В этой идее целостности человека в его телесности и духовности уже закладывается научно-аналитический подход к исследованию психических способностей (по преимуществу — органов чувственного познания) с одновременным признанием познаваемости душевных явлений. Но вечная динамика законов развития не оставила Человека в центре Мироздания в его познаваемой, хоть и неповторимой, сущности и самоценности.

Естественнонаучные тенденции Нового Времени, получившие жесткое оформление в век Просвещения в виде расслоения ранее единой философии на гуманитарное и научное знание и дальнейшей дифференциации наук, усилили аналитизм и предопределили детерминизм в его механистическом варианте. Ранее неделимое сознание отпочковало от себя бессознательное, а понятие рефлексии (заложенное одновременно с понятием сознания Августином) получило дальнейшее развитие. В психологических воззрениях философов стало обязательным детальное описание строения души и законов ее функционирования как одного из технических устройств Природы (“Человек-машина” Ламетри).

Выделение психологии как самостоятельной науки в середине XIX века дало взрыв ее фундаментальных направлений во всем спектре альтернатив — от крайнего идеализма и субъективизма (структурализм, Вюрцбург, в какой-то мере гештальтизм) до жестко физиологического подходов (психофизика, психофизиология, психоанализ, функционализм, бихевиоризм). Но даже в идеалистических концепциях философии и психологии отчетливо проявляется последовательно-аналитический метод (даже в структурализме ставится задача исследования структуры сознания, т.е. его компонент).

Такой приоритет научно-аналитического знания с позитивистским подходом неизбежно быстро привел к крайностям техноцентризма (где техника может рассматриваться как искусственная, но притом материальная, вещественная природа), в XX веке не только освободившего дух человека от большей части низменных забот, но и в значительной мере поработившего его, когда техника в соответствии с законом техно-гуманитарного равновесия (или неравновесия в определенной фазе) стала уничтожать своего творца, Человека (15, 16). Если рассматривать такое жестко ”природоцентристское” направление научного знания, как физику, то господство классической науки (характеризующейся изучением законов механики в евклидовом пространстве, вычислимостью, дискретными системами, логически полными схемами и классификациями, позитивизмом и прагматизмом) сменяется неклассической наукой — термодинамикой с ее стохастичностью, вероятностным детерминизмом, законами континуальных, или гомогенно-диффузных, систем, кибернетикой и теорией информации (законы управления и связи), в математике появляются искривленные пространства Лобачевского и Римана, теория множеств и теория нечетких множества в частности, топология. В искусстве, открывшем все законы реалистического изображения в эпоху Ренессанса (некий аналог классической науки), также сначала появляется выраженный аналитизм — исследование частных законов восприятия: законы смешения цвета в импрессионизме, эмоциональная насыщенность формы в экспрессионизме, законы непредметного изображения в абстракционизме, расчленение объекта в творчестве Пикассо, Леже и др. Крайний индивидуализм русского авангарда — предтеча грядущего субъективизма, а стиль модерн — предтеча идеи нового синтеза в постмодерне (8,9).

Теперь уже ожидаемый антропоцентризм середины – конца XX века проявился в постнеклассической науке (квантовая физика, идеи влияния инструмента на предмет измерения, субъекта на объект исследования, синтез дискретности и континуальности). Философия отозвалась всеми формами экзистенциализма, когда Человек и его бытие оказались в центре художественного, философского и научного интереса, главной самоценностью и самоцелью.

Психологические науки также вступили в очередную фазу — естественно, антропоцентрическую — в виде, в первую очередь, собственного лавинообразного распространения и дифференциации, а во вторую очередь, в виде отхода от естественнонаучных концепций в теориях личности и превалирования гуманистических подходов, внутри которых собственно изучение личности и индивидуальности становится невозможным, а вчувствование остается чуть ли не единственным методом их познания. Но таков естественный ход человеческой мысли, и если в психологических науках продуктивность такого подхода дискутабельна, то в ходе развития общечеловеческого знания и культуры стремительно утверждающийся антропоцентризм уводит человечество от самоубийственного технократического пути к торжеству Духа, а техническое обеспечение из самоцели превращается в средство более полной самореализации человека.

Можно было бы, конечно, в интеллектуальных традициях советской эпохи объяснить такой вираж требованиями времени — агрессия в мировых масштабах и необходимость ее обуздания (15, 16), новые формы взаимодействия с природой (вместо завоевывания и потребления — гармонизация), но прослеженная циклическая смена ведущих парадигм все-же заставляет думать о более фундаментальных детерминантах.

Подведем итог данного дискурса в наиболее крупных категориях.
В коллективном сознании интеллектуальной элиты классической Греции центральное место занимает Природа (космоцентризм), а в мышлении — аналитический подход с идеей познаваемости в гносеологическим аспекте. В античности это место занимает Человек (антропоцентризм) в его синтетическом единстве. Сменяет такую парадигму Бог и Дух в медиевистском теоцентризме с холистичностью и непознаваемостью. И снова Человек (антропоцентризм) отвоевывает свое место в эпоху Ренессанса. Опять Природа занимает умы мыслителей и ученых Нового Времени и Просвещения, отправляя человека в уголок мира живого; естественно, аналитический подход снова становится превалирующим. С середины XX века Человек опять заставляет синтезировать науки вокруг себя, формируя постмодернистскую парадигму.
Еще крупнее цепочка (синусоида) выглядит так: объективное — Человек — субъективное — Человек — объективное — Человек — что дальше? Что после нынешнего антропоцентризма? Новое понятие Души и духовности, Космический Разум, Космическое Семя, Космический Дух?
С этой точки зрения предположение чисто экономических причин засилья тоталитарных сект и новых церквей выглядит мелко и неубедительно — в России религиозный ренессанс объясняют экономическими и идеологическими катаклизмами, а на сытом Западе — чрезмерным материальным благополучием (одно и то же — противоположным).

Постмодернистская парадигма нового синтеза отмечается и в такой отрасли философии, как науковедение.
Уже полвека считается общепринятой классификация наук Б.М.Кедрова (10, 11, 12, 17), которая, варьируя со временем, все же делит науки на три класса (или четыре, если выделять социальные науки в отдельную группу). При этом с каждым десятилетием усиливаются междисциплинарные тенденции, замыкающие треугольник (или четырехугольник) в круг и связывающие диаметральными связями даже очень далекие по профилю отрасли. Да и прикладные науки также все более активно вынуждены использовать далекие от их родовой теории знания. Таким образом, и в самих фундаментальных науках наблюдается явление постмодернистского синтеза.

Один из крупнейших психологов XX века Ж.Пиаже в своем докладе на XVIII Международном психологическом Конгрессе 1966 года в Москве, опираясь на классификацию наук Б.М.Кедрова, доказывал на примере эмпирико-экспериментальных исследований междисциплинарный характер психологии по самому своему содержанию, что ставит ее в положение синтетической науки даже по отношению к крупнейшим классам в общей классификации наук (17). Такой подход предполагался самим Б.М.Кедровым, а затем усилился в изложении Б.Г.Ананьева (3).

Действительно, рассмотрим классификацию наук с точки зрения четырех критериев. Примем за эти критерии не разные формы отношений субъекта и объекта (категория объект – субъектных отношений), когда система знаний классифицируется в парадигмах “Человек – Природа” (субъект – объектные отношения, отражающиеся в технических науках), “Человек – общество” (субъект – субъектные отношения, выражающиеся в социальных науках), “Природа – Человек” (объект – субъектные отношения, эксплицирующиеся в естественных науках). При таком подходе субъект (Человек) изначально ставится в центральное положение и тем самым создается классификация, искусственно вводящая психологию в центральную позицию. Возьмем более независимые основания — объект исследования, предмет исследования, методология и методы.

Поскольку объект — это предмет (в узко-материальном смысле) или явление изучения науки или группы наук, то наиболее общими объектами, пригодными для глобальной классификации наук, могут являться:
Природа, Космос (в древнегреческом смысле), реальная действительность неискусственного происхождения;
Дух, идеальная действительность, психическое и их продукты;
Универсум (в современном смысле) и универсальные законы бытия, включающие обе действительности (реальную и идеальную).

Предметом, как известно, является комплекс проблем или некоторые стороны объекта, интересующие данную науку или конкретного исследователя.

Методология (не в общефилософском, а в узконаучном смысле) — способ получения знания в определенной сфере творческой деятельности в глобальных способах мышления. Таких способов предполагается два — 1) интуитивно-логический, где свободные ассоциации, аналогии, результаты инсайта становятся источником и материалом для точного логического исследования с проверенными на истинность предпосылками; 2) экспериментально-эмпирический, не требующий комментариев.

Методами науки является совокупность специфических и неспецифических приемов и операций получения знания в определенной сфере. Но для глобальной классификации эти методы нам не пригодятся, они будут использоваться для аргументации места психологии в системе наук.

Рассмотрим по этим критериям (или основаниям) совокупность наук (в широком смысле, а не в Просвещенческой парадигме, относящей к наукам только естественное знание).

Объектом естественных наук является Природа; предметом — природные материальные объекты в закономерностях их генезиса, развития, структуры и спецификации. Методология — эксперимент и эмпирическое исследование с последующей индукцией инвариантных явлений. Верификация полученного обобщенного знания опять возвращает в экспериментально-эмпирическому исследованию.

Гуманитарные науки имеют своим объектом Дух и идеальное, а предметом — идеальные продукты человеческой деятельности (культура во всех ее проявлениях, история, речевые системы в самом широком смысле и т.д.). Основной способ получения знания — интуитивно-логический. Верифицируется полученное знание консенсусом в относительно больших научных кругах и иными критериями научного знания.

Универсум в наиболее общих законах является объектом точных и технических наук (математика, кибернетика, общая теория систем, синергетика и т.д.). Предметом можно было бы назвать материальные продукты человеческой мысли (реализация идеи в материальной форме — вся техника и способы организации). Методология — совмещение обоих способов получения знания с последующей дедукцией и амплификацией в моделировании открытых законов.
С этих позиций место психологии в системе наук выглядит действительно синтезирующим. Ее объектом является Человек в психосоматическом единстве, единстве Природы и Духа, что возводит его в ранг Универсума (антропный принцип недаром появляется именно в нашу эпоху, эпоху антропоцентризма). Впрочем, не только человек, но и все носители психики (животный мир) попадают в эту категорию. Предмет по содержанию совпадает с объектом (в принципе, практическое совпадение предмета и объекта в глобальной классификации — явление неслучайное, в классификации Б.М.Кедрова это также имеет место). Оба глобальных методологических подхода активно используются в психологии (недаром постоянно возникают споры о “гуманитарности” или “естественности” психологии, но М.С.Каган убедил автора в “сверхъестественности” психологии). Даже методы (вплоть до моделирования) представлены всем известным спектром.

Таким образом, синтетический характер психологии однозначно делает ее наукой, в пределе воплощающей постмодернистскую парадигму, являющейся моделью синтеза наук.

Рассмотрим совсем узкую сферу психологии — общую психологию с проблемой строения психики. Именно в структуре психики (а не психологии человека) возможен только естественнонаучный подход в силу того обстоятельства, что психика начала формироваться на заре эволюции живых систем с прокариотных форм. К появлению одноклеточных организмов (простейших) психическое отражение (чувствительность) уже имело место (13, 14). Далее психика развивалась (усложнялась, дифференцировалась, формировала интегративные механизмы) по биологическим (и общесистемным) законам. И только на уровне Homo sapiens sapiens появились ее духовные свойства, значительно затруднившие аналитическое изучение психологии человека. В настоящее время предлагается уже восемь концепций строения психики в ее биологических детерминантах (4). А вот завоевавшая “Золотую Психею” книга В.М.Аллахвердова “Сознание как парадокс”(1, 2) предлагает полярный подход к структуре психики, не соответствующий декларируемому автором естественнонаучному анализу (несмотря на то, что обоснование его концепция получает в серии остроумнейших экспериментов, неопровержимых как факт, но допускающих иную интерпретацию). Психика и сознание в этой концепции рассматриваются как синонимы, а само сознание объявляется гомогенным нерасчленимым психическим образованием со своими внутренними законами, генетически не связанными с законами развития живых систем.

Несмотря на наше несогласие с таким подходом к анализу психики, все же отмечаем, что в общей психологии появление данной концепции знаменательно, это отражение постмодернистской парадигмы эпохи даже в экспериментальных психологических исследованиях.

Таким образом,
возникновения эпохи нового синтеза (именуемого постмодернизмом) можно было ожидать, исходя из наличия цикличности в характере и системе человеческого знания; настоящая эпоха характеризуется новым витком антропоцентризма;
сами глобальные классы наук из треугольника (или квадрата, или многоугольника) замыкаются в круг, обрастая междисциплинарными связями;
психология как целостная наука занимает ведущее, синтезирующее место в системе наук, это тоже проявление “синтетической” эпохи;
в самой психологии наблюдается явственный сдвиг от естественнонаучного подхода к синтезирующему;
даже в общей (по сути экспериментальной) психологии отчетливо виден переход к субъективистскому неаналитичному подходу, что тоже отражает глобальные закономерности.

Библиография:
1. Аллахвердов В.М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания.— СПб.: Издательство “Речь”, 2003. 368с.
2. Аллахвердов В.М. Сознание как парадокс (Экспериментальная психологика, т.1). — СПб.: "Издательство ДНК", 2000. — 528с.
3. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. — М.: Изд-во "Наука", 1977. 380стр.
4. Беломестнова Н.В. (сост). Основы общей психологии (Программа семинарских занятий для подготовки студентов по специальности “Клиническая психология”. — СПб., 2003. 111с.
5. Васильева Н.В.. Рациональный и иррациональный способы познания мира на рубеже эпох //Космизм и новое мышление на Западе и Востоке. Материалы Международной научной конференции 29 июня- 1 июля 1999г. — СПб.: Изд-во "Нестор", 1999. — стр.233-235.
6. Васильева Н.В. О месте гуманитарного знания на пороге третьего тысячелетия //Гуманитарное образование: традиции и новации. Тезисы научно-методической межвузовской конференции 16-17 февраля 2000г. — СПб., 2000. — стр.81.
7. Введение в философию: Учебник для вузов в 2-х частях /Под общ. ред. И.Т.Фролова. — М.: Политиздат, 1989. 367с., 639с.
8. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. Книга 1. — СПб.: Петрополис, 2000. 368с.
9. Каган М.С. Историческая типология художественной культуры (пять лекций). — Самара, 1996. 86с.
10. Кедров Б.М. О классификации наук //Вопросы философии, 1955, №2. стр.49-68.
11. Кедров Б.М. О синтезе наук //Вопросы философии, 1973, №3. стр.77-90.
12. Кедров Б.М. О современной классификации наук (основные тенденции в ее эволюции) //Вопросы философии, 1980, №10. стр.85-103.
13. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — 3-е изд. — М.: Изд-во Московского университета, 1972. 576с.
14. Леонтьев А.Н. Эволюция психики. — М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Изд-во НПО "МОДЭК", 1999. 416с.
15. Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (синергетика исторического процесса): Курс лекций /изд-е 2-е, дораб. и допол. — М.: "Наследие", 1996. 184с.
16. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории: синергетика, психология и футурология. — М.: ПЕР СЕ, 2001. 239с.
17. Пиаже Ж. Психология, междисциплинарные связи и система наук. — М., 1966. 40с.
18. Ярошевский М.Г. История психологии. 3-е перераб. изд.. — М.: "Мысль", 1985. 576с.

Беломестнова Н.В., 2004

Редакция сборника, 2004