Н.В.Беломестнова

Более ста лет существует принцип нервизма, заложенный неврологами XIX века2 (нумерованные сноски даются в конце текста) и сформулированный в русле естественнонаучной парадигмы в психологии — психика возникает у живых организмов, обладающих нервной системой. Причем уточним, что первоначально наличие психики атрибутировалось только организмам, обладающим развитым конечным мозгом — большими полушариями головного мозга. В более поздней краткой формуле и современных терминах этот принцип звучал так: “Психика есть функция мозга”.
Но тогда же, в конце XIX века, выявились и чисто “нервные” функции именно телэнцефалона (конечного мозга) и даже его коры (в том числе неокортекса), под которыми имелись ввиду психомоторные процессы, протекавшие по принципу рефлекса3, т.е. с однозначным соответствием стимула и реакции независимо от попыток сознательного контроля. В дополнение к этому известные эксперименты Пфлюгера (44, 55), обнаружившие наличие психических функций у спинальной (децеребрированной) лягушки, заставили пересмотреть эту формулу. И.М.Сеченов в знаменитой и многострадальной статье “Рефлексы головного мозга” (44) обосновал рефлекторную природу психики, объединив тем самым нервные и психические процессы единым принципом функционирования — принципом трехкомпонентного рефлекса, решительно отсекая попытки оппонентов объявить собственно психическими процессами только среднее звено рефлекторного акта4. Принцип нервизма стал звучать иначе — “Психика есть функция нервной системы”5.
Генетический подход в конкретизации Л.С.Выготского и С.Л.Рубинштейна обязал исследовать психические явления не только в процессе их актуального функционирования (в процессе их становления в каждом отдельном акте, как, например, в актуальном перцептогенезе), но и в процессе онтогенеза и филогенеза, позволяя, тем самым, выделять в них первичные и вторичные компоненты, вскрывать механизмы формирования, вычленять подструктуры, дифференцирующиеся из более раннего, “материнского”, образования, выделять уровни как функциональной, так и структурной организации. Все это отражено в современных принципах, которые мы объединили в единый генетико-иерархический структурно-уровневый подход (10). Но принцип нервизма не отвечает на вопрос — на каком уровне филогенеза (иначе, на каком этапе эволюции видов) возникают психические явления? Из этого принципа следует только то, что для психических способностей необходима нервная система. Но только ли ее обладатели способны к психической деятельности?

Психика как регуляторная система

Исходя из принципа диалектического детерминизма психической деятельности С.Л.Рубинштейна (психические явления детерминированы внешней средой, но формируются через внутренние условия и механизмы) можно предполагать, что явления субъективности (интра- и интериндивидуальной вариативности) и субъектности (свойства спонтанной активности организма и самоинициации личности) подходят для изучения не только психики человека, но и для филогенетически наиболее ранних проявлений психики. И тогда уже не только организмы с головным ганглием попадают в когорту носителей психики, но и более примитивные животные. В конце концов, психику стали приписывать всем многоклеточным анимальным организмам, начиная с обладателей нервной сети (кишечнополостных).
В полном согласии с этим принципом находится и классическая схема уровней отражения в живой природе, предлагаемая во всех учебниках психологии и неврологии, подкрепленная авторитетом теоретической биологии (8, 46) — 1) раздражимость; 2) возбудимость; 3) чувствительность. Опишем эти уровни (субстрат и способ кодирования как категории для их квалификации добавлены нами).
Раздражимость — это способность к пассивным изменениям органа с биохимическим субстратом и механизмом. Это свойство имеется у всех организменных систем6, даже у растений (если считать тропизмы эффектом раздражимости). При этом состояние органа изменяется прямо пропорционально силе стимула. Здесь работает градуальный способ кодирования.
Возбудимость — способность к активному изменению состояния органа. Причем сила реакции не прямо пропорциональна силе стимула (известный нейрофизиологический закон "все или ничего"), как правило, реакция неизмеримо сильнее раздражителя. Материальный носитель и механизм реализации — электрохимический с частотно-импульсным способом кодирования.
Чувствительность — это способность к психическому отражению реальности. Тут сила реакции органа еще менее связана с физическими характеристиками стимула, хотя сам факт реакции связан, иначе психика не отражала бы реальность (принцип диалектического детерминизма сохраняется). Способ кодирования — психические образы и процессы (когнитивные психические образования). А вот субстрат и механизм неизвестны, что и составляет, по нашему мнению, психофизическую проблему в современной ее формулировке7.
Это описание представлено в таблице 1:

УРОВНИ ОТРАЖЕНИЯ В ЖИВОЙ ПРИРОДЕ

Но вот появляются факты сравнительной психологии, указывающие на наличие психического отражения уже у простейших (33, 34, 38, 47). И если многочисленные таксисы одноклеточных (в том числе на стимулы заведомо не химической природы — на твердость-мягкость поверхности, фототаксис, геомагнитный таксис) не всегда и не для всех убедительны, то факт “научения” колонии одноклеточных перемещаться в пространстве определенного объема и формы и сохранять какое-то время в своих движениях форму прежнего сосуда (34) не оставляет сомнений. Значит, психика есть и у организмов, не обладающих нервной системой?
Более полувека назад А.Н.Леонтьев для разрешения поставленной проблемы воспользовался одним из известных в философии (да и вообще в системном мышлении) способов согласовать противоречия — сформулировать критерий, желательно объективный (т.е. фиксируемый независимо от индивидуального сознания и мнения), для констатации наличия психического отражения (в его терминологии — чувствительности). Способность отражать абиотическое свойство среды, т.е. свойство, не принимающее непосредственного участия в обмене веществ организма (“в жизнедеятельности организма» — по его собственной формулировке) — это критерий, не вызывающий сомнений даже у скептиков8.
Вывод из этих экспериментов поставил под сомнение принцип нервизма. Тогда следует признать, что психическая деятельность первична по отношению к нервной. Но для решения этой проблемы придется уточнить содержание и саму формулировку понятия «психика».
Определения психики 60-70-х годов XX века давали единственную ее функцию — отражение. В 80-х годах в дефинициях психики появляются уже две функции (без явного перечисления) — отражение и поведение, причем поведение по содержанию совпадает со всей психомоторной сферой. Правда, поведение, переведенное в системный термин “взаимодействие”, еще не обозначается как функция психики, есть только указание на то обстоятельство, что сама психика возникает в процессе взаимодействия со средой (но ведь отражение — тоже взаимодействие, только одностороннее, объект – субъектное, где объект воздействует на субъект9), а проявляется в деятельности (поведении). И, наконец, в 90-х в определениях психики появляется функция регуляции поведения и формируется окончательная ныне принятая дефиниция: “Форма активного отображения субъектом объективной реальности, возникающая в процессе взаимодействия высокоорганизованных живых существ с внешним миром и осуществляющая в их поведении (деятельности) регулятивную функцию” (41). Но и в этой формуле акцент делается на то, что “психика — это форма ... отражения ...”, а взаимодействие и регуляция носят сервильный, служебный характер, цель же возникновения психики (ее системообразующий фактор) — отражение. В настоящее время уже трудно согласиться с таким определением. Рассмотрим психику в сопоставлении с другими организмическими системами регуляции, поскольку регулирующая функция ей все же атрибутируется.

Поскольку наш дискурс относится к уровням регуляции, близким к началу эволюции, когда работают в основном биологические законы (кроме универсальных общесистемных, имеющих отношение к любым саморазвивающимся системам), посмотрим, что известно в биологии и медицине о регуляторных системах в живом организме10.
Физиологи выделяют три системы регуляции — иммунную, эндокринную и нервную11 (19, 20). Для психической регуляции в этой классификации места не нашлось, хотя можно догадываться, что имманентно предполагается ее возникновение на основе нервной. Для нас же важно, что кроме двух известных психологам систем регуляции (нервной и психической), существуют еще две, которые находятся вне поля психологических интересов12.
Иммунная система, как известно (20), борется с инородными белками и клетками (ксеногенными) и с мутировавшими собственными (аллогенными) клетками. Появляется она на этапе кишечнополостных (квазииммунные неспецифические реакции с гуморальным механизмом). Второй этап ее эволюции связан с кольчатыми червями и иглокожими — это клеточный иммунитет со специфическими реакциями и иммунной памятью. У позвоночных эволюция иммунной системы достигает третьего этапа — системы интегрированного клеточного и гуморального иммунитета со специфическими реакциями, специальными лимфоидными органами и способностью образования антител. Квазииммунное и иммунное распознавание (своих патогенных и ксеногенных клеток и белковых молекул) является обязательным компонентом и пусковым фактором для всего защитного процесса. Таким образом, иммунная система регулирует гомеостаз, отражая как внешнюю (ксеногенные клетки и вещества), так и внутреннюю (аллогенные) среду. В вышеописанной схеме уровней отражения в живой природе здесь можно предполагать свойство раздражимости.
Эндокринная система в наиболее развитом виде имеется у позвоночных и осуществляет гуморальную регуляцию жизнедеятельности организма с помощью гормонов — сигнальных веществ, выделяемых специальными органами. Гормоны высокоспецифичны (но не все) и действуют только на свои органы-мишени. В большей своей части гормональная регуляция поддерживает гомеостаз, корректируя внутреннюю среду и отражая внутренние состояния органов и подсистем организма. Здесь так же, как и в иммунной системе, можно предполагать способность раздражимости13.
Нервная система первоначально возникла для отражения внешней среды и поведения в ней. Недаром она является дериватом эктодермы — наружного зародышевого лепестка (слоя). У первых обладателей нервной системы в сетевидном ее варианте — двуслойных, или кишечнополостных, нервная сеть расположена именно в наружном, покровном слое. И рефлекторная дуга самых примитивных кишечнополостных двучленна — нейрон для отражения внешнего воздействия замыкается сразу на моторный нейрон или сократительную клетку. Вставочные нейроны, обеспечивающие взаимодействие разных нейронов между собой, и из которых в дальнейшем будет формироваться вся нервная система, практически отсутствуют. Это потом в процессе эволюции («законсервированном» в этапах эмбриогенеза в соответствии с биогенетическим законом) эктодерма начнет расслаиваться на собственно эктодерму (покровную) и мезодерму (опорно-двигательный аппарат), взявшую на себя собственно сократительную, двигательную, психомоторную деятельность (22)14. Для общей психологии важным является то обстоятельство, что первично обе функции (отражения и действия) осуществлялись одним нейроном. Ясно, что в этой системе уже имеется свойство возбудимости (присутствуют все признаки нервного импульса). Но для согласования (регуляции, интеграции) параметров гомеостаза с характеристиками внешней среды необходимо отражать и состояние внутренней среды. Так для интеграции репрезентативных компонентов (отражения свойств материальной среды, внешней и внутренней) и моторных проявлений (взаимодействия со средой) и возникает нервная система. Заметим, что иммунная и эндокринная системы регулируют внутренние среды организма практически без связи с внешней средой (за одним исключением, о котором будет сказано ниже). А нервная система обеспечивает уравновешенность характеристик внешней материальной и внутренней материальной среды15.
Но развитие науки привело к мысли о том, что существует и четвертый способ регуляции организма — психический. Вот психика-то и обеспечивает в полной мере связь с внешней средой посредством своей способности к чувствительности. Формируется следующая линейная схема соотношений систем, осуществляющих регуляцию в организме (напомним, что главной функцией психики пока считается отражение, а регуляция – это ее дополнительная роль): иммунная регуляторная система (РС) дополняется эндокринной РС, над которой надстраивается нервная РС, которая у некоторых организмов дополнилась психической регуляцией.

Тут возникают некоторые вопросы.
Первый вопрос — даже если жестко стоять на позициях принципа нервизма и не признавать за простейшими способности к психическому отражению, то уж способность кишечнополостных к субъективному реагированию на среду (через внутренние условия) у этологов и сравнительных психологов не вызывает сомнения. А уж поведенческие реакции кольчатых червей обсуждаются и изучаются как данное. Правда, если учесть, что еще недавно (всего 15-20 лет назад) вообще психику во всех дефинициях атрибутировали только человеку16, то отнесение ее к более широкому кругу — высокоорганизованным животным — выглядит безусловным прогрессом. Поведенческие (двигательные) реакции, являясь одним из признаков субъективности, должны входить в дефиницию психики. То есть, психическая деятельность имеет место и на том уровне филогенеза, где еще нет головного мозга.
Второе — некоторая степень активности отражения имеет место и на уровне нервного сигнала, хотя она и несравнима с активностью (до парадоксальности реакций) психического (впрочем, парадоксальная фаза известна и в динамике свойств нервной системы, но её механизм обеспечен не свойствами отдельного нейрона, а свойствами функциональной нервной системы). Тогда указание на “активность” отражения не дает специфичности для психической репрезентации. Впрочем, соотношение понятий активности и пассивности в мире психического также пора пересматривать, что мы затронем в другой статье.
Третий вопрос — о содержании понятия «взаимодействие» и месте двигательной активности в дефиниции психики. Выше мы уже высказали сомнение в возможности объект – субъектного взаимодействия в рамках функции отражения. Неясно, имеется ли ввиду в вышеприведенной дефиниции психики и субъект – объектное взаимодействие, т.е. активное манипулятивное воздействие на среду в целях ее преобразования (при отражении среда в ее объективных качествах не трансформируется). Такое взаимодействие традиционно называется поведенческой (или двигательной) сферой. Кстати, удивляет то обстоятельство, что после того, как в “Основах общей психологии” С.Л.Рубинштейна специальные разделы были посвящены движению и поведению, после непродолжительного периода сохранения аналогичных глав в учебниках психологии категория психомоторики (моторики) исчезла из них и перестала восприниматься как психологическая. В одном из авторитетных учебников она стала психофизиологической наряду с эмоциями, речью и мышлением (42); в другом, не менее современном, берется только сознательно-целенаправленный аспект (и уровень) моторики (39); в третьем, уже не вводно-учебном, а фундаментальном (40), действия обсуждаются только как “умственные действия” (по сути операции мышления), а психомоторика относится к физиологическому уровню17. Между тем, полноправное присутствие психомоторики в структуре психики после работ Н.А.Бернштейна (12, 13, 14, 15, 16, 17) и А.Р.Лурия (35, 36, 37, 38) не вызывает сомнений, и она должна наличествовать в дефиниции психики. Ясно и то, что категорию взаимодействия надо сужать — включать только те формы взаимодействия, при которых происходит трансформация свойств среды вследствие активности субъекта (преобразование среды), иначе и процесс фотосъемки оказывается “взаимодействием со средой”, только среда при этом никак не меняется. Такое трансформационное взаимодействие следует включить в основную часть дефиниции, а не просто указать на то обстоятельство, что психика регулирует поведение, как нечто внешнее по отношению к ней, психике.
Четвертая проблема — психика влияет не только на поведение (регулирует его), как это декларировано в самой современной дефиниции, но и на внутренние организмические процессы и состояния, о чем свидетельствует как минимум наличие психосоматических заболеваний и существование регуляторной роли слова в физиологических процессах (вербальные механизмы изменения сенсорных порогов, гипнотические ожоги, внушение в трансовых состояниях и т.д.). Впрочем, все психические образования (ощущения, эмоции, память и т.д.) также регулируются речью, т.е. следует расширить сферу регулируемых психикой систем. Нам представляется, что все же регулируются отношения системы “Организм – Среда”, причем таким образом, что в организме поддерживается равновесие, гомеостаз (по мысли физиолога К.Бернара), а с внешней средой — неравновесие, отличие от нее (по мысли Э.С.Бауэра /8/)18.
Таким образом, регуляторная функция не является монопольной принадлежностью психики, эта функция имеется и является фундаментальной и у других систем (иммунной, эндокринной, нервной). То есть, психика является одной из нескольких систем, предназначенных для регуляции. А вот отражение внешней среды и воздействие (взаимодействие в узком смысле) на среду — специфицирующие ее функции, отличающие ее от других систем регуляции. Отсюда можно было бы дать системную дефиницию психики, радикально не противоречащую прежним, но включающую эти определения и корректирующую их в современных терминах:
Психика – одна из регуляторных систем (подсистем) организма, осуществляющая свои функции с помощью отражения свойств внешней и внутренней среды и трансформирующего взаимодействия с внешней средой.
Здесь обозначена родовая принадлежность психики – это регуляторная система, дана специфика этой регуляторной системы – отражение свойств среды и способность к ее (среды) трансформации. Отсюда и фундаментальные функции психики:
1) интегративно-регулятивная – регуляция отдельных параметров организма и самой психики в целях оптимального функционирования системы "Организм – Cреда"; это ее главная функция; поддерживается интегративными механизмами (внимание, память);
2) репрезентативная – отражение свойств среды; она обеспечена когнитивными образами и процессами (сенсорикой, перцепцией, представлениями-репрезентациями19, мышлением); это сервильная по отношению к главной, системообразующей функции – интегративно-регулятивной;
3) интерактивная – трансформирующее взаимодействие со средой; имеется ввиду субъект – объектное взаимодействие, т.е. воздействие с целью трансформации объектов среды; осуществляется психомоторной (моторной) сферой организма (движения, действия, поведение, деятельность); также сервильная.
Речь, возникшая первично как коммуникативный процесс (и только позже сигнификативный), сформировалась значительно позже (только у человека) и в фундаментальных функциях места не нашла, да и коммуникация20 с волей пока не введены в этот перечень21. Это принципиально иной уровень организации, что является предметом доказательства последней части дискурса.

Регуляторные системы организма

Казалось бы, чисто физиологические системы регуляции не должны интересовать психологов. Но с фундаментальной точки зрения (и в рамках системного подхода, или макроподхода) все же следует рассмотреть эти системы регуляции в их инвариантных и специфических свойствах.
Еще 80 лет назад известный физиолог-эндокринолог того времени А.Н.Белов в своей монографии 1924 года (9) подробно описал все эндокринные органы человека и их функции, причем особое внимание уделил влиянию их дисфункций на психические и психологические свойства человека22. Но самым интересным является то обстоятельство, что в его взглядах (экспериментально обоснованных!) эндокринными органами оказались практически все органы человека, включая кожу. Иначе говоря, гормоны как сигнальные вещества выделяются (в разных, конечно, количествах) любыми соматическими органами, оказывая при этом заметное (а иногда и сильное) влияние на психический статус и свойства характера.
Э.Пирс 40 лет спустя в 1968 году вводит понятие диффузной нейроэндокринной системы (ДНЭС), доказав определенную общность генезиса и принципов функционирования нервной и эндокринной систем. В 1972 году эта же идея опубликована в “Биологической кибернетике” под редакцией А.Б.Когана (19).
М.Гроссман в 1978 году обнаруживает, что в ЦНС вырабатываются не только медиаторы, но и гормоны. Дальнейшие исследования эндокринологов А Нормана и Дж.Литвака (59) выявили четыре формы эндокринной регуляции: собственно гормональная; паракринная (нейромедиаторы); аутокринная (простагландины, вырабатывающиеся и действующие внутри своей клетки) и гидроэнцефалокринная (вещества вырабатываются эпифизом, поступают в ликвор и действуют на омываемые им структуры). Они же обозначили самый большой эндокринный орган — желудочно-кишечный тракт, где было обнаружено более 20 гормонов. Но основной гормон (и есть основания полагать его первичным по отношению ко всем остальным и изначальным в эволюции) — мелатонин, образующийся из серотонина (который, как известно, является медиатором в ЦНС) в эпифизе (pinea) и способный реагировать на освещенность (60).
И, наконец, 20-летние работы И.М.Кветного (56, 57, 58) доказали, что мелатонин является универсальной сигнальной молекулой в межклеточных взаимодействиях (за что была получена в 1996 году в Англии премия Э.Пирса), а три регуляторных системы следует объединить в единую диффузную нейро-иммунно-эндокринную систему (ДНИЭС)23.
Из пяти функций мелатонина нас интересуют две — он участвует в иммунной регуляции и является универсальным регулятором всех ритмических процессов (от циркадианных, суточных, до сезонных). А сам эпифиз когда-то являлся светореагирующим органом (“третий глаз”) и регулировал фотозависимые и светоритмические процессы организма.
Но описанные работы первоначально шли от исследований иммунной системы. Есть и исследования функций нервной ткани. Многолетние работы физиологов И.Г.Акмаева и В.В.Гриневича (1, 2) открыли секреторную функцию нейрона не только в филогенезе, но и у человека, т.е. оказалось, что нейрон работает не только как нервная клетка, но и как эндокринная. Стало ясно, что гипофиз и гипоталамические образования не случайно осуществляют одновременно два вида деятельности — нервную и эндокринную, это просто реализация архаичного механизма регуляции, когда-то единого нейроэндокринного. Позже в их лаборатории обнаруживается, что все нейроны (в спинном, в головном мозге и в вегетативных ганглиях) способны на секрецию гормонов. В конце концов, описав сходство биохимических принципов функционирования иммунной и нервной систем, они также объединили все три системы в одну — все ту же диффузную нервно-иммунно-эндокринную (ДНИЭС).
Из этих работ следует, что механизм регуляции системы “Организм – Среда” был когда-то един, и только позже расщепился на три ныне описываемых — иммунную, эндокринную и нервную, которые затем эволюционировали самостоятельно.
Но в данных выводах физиологов фигурирует только одна из трех фундаментальных функций психики — регуляторная. А как же с репрезентативной и интерактивной? Вот тут и вспомним о совмещении двух функций первоначального и до сих пор универсального гормона — мелатонина (который, напомним, образуется из серотонина): участие в иммунных процессах и в регуляции фотозависимых процессов (особенно ритмичных), т.е. способность мелатонина реагировать на свет совмещена с его работой в качестве сигнальной молекулы, запускающей эффекторные процессы. По-видимому, тут мы и имеем филогенетическое начало репрезентативной функции. Напомним, что и в простейшем нейроне кишечнополостных обе функции совмещены (отразить воздействие среды и запустить эффекторную клетку). Интерактивная функция в простейшем организме и ее “встроеннность” в простейшую (в филогенезе) систему психической регуляции будет обсуждаться в другой статье.
Психофизиологи и психологи, прицельно занимающиеся данной проблемой, независимо от вышеприведенных авторов24 также имеют вполне определенное мнение. В.Б.Швырков (53, 54) в своих работах приходит к выводу, что психическая и нервная (физиологическая) регуляция неразделимы, а А.Я.Пономарев, комментируя эти работы, делает из них жесткий вывод о первичности психической деятельности по отношению к нервной.
Таким образом, вслед за невысказанной вслух идеей А.Н.Леонтьева первичность психической деятельности (пока что будем называть ее так) по отношению к более поздней нервной приходится признать.

Но тут возникает серьезная неувязка. Ранее приведенная схема уровней отражения (таблица 1), построенная на описательных принципах, выведенных Э.С.Бауэром, имеет психический уровень отражения в его качественной специфике, надстроенный над нервным. Кроме того, не приходится отрицать, что именно сенсорный образ (или перцептивный в ином подходе) является простейшим психическим сигналом, обладающим дополнительными (по сравнению с нервным сигналом) ограничениями по своим “техническим” (математическим) параметрам, как это подробно разработано в концепции Л.М.Веккера (26, 27, 28). Ясно, что кодирование с помощью психических образов является действительно качественно иным способом организации репрезентативно-регуляторной деятельности. Вот тут и приходит на выручку понятие сигнальной деятельности, введенное И.П.Павловым, но наиболее основательно используемое в фундаментальных психологических изысканиях. Сигнал (или знак25) — ключевое понятие для всех видов управленческой (регуляторной) деятельности. Но сигнальная функция атрибутируется не только психическому образу, не только нервному импульсу, но и гормонам (по определению) и даже тем компонентам иммунной деятельности, которые распознают чужеродные белки. И именно способность одноклеточных реагировать на сигналы (знаки) среды, не принимающие непосредственного участия в обмене веществ, введена А.Н.Леонтьевым в качестве убедительного критерия наличия чувствительности. Таким образом, предлагается одним из признаков организмов, носителей психики (т.е. животных), признать способность к знаковой деятельности. Тогда знаковая регуляция будет являться той наиболее общей генетически первичной системой регуляции-интеграции, которая в дальнейшем и дифференцировалась на известные ранее описанные системы.

Вероятнее всего роль этой первичной системы играла как раз иммунная (или ДНИЭС), а эндокринная и нервная выделились позже, как это выявила эволюционная физиология. Тогда получается, что иммунная система работает на организменно-тканевом уровне (организм как живая ткань); механизм реализации чисто биохимический, а ее главная функция — борьба против чужеродных или измененных белков. Это самый архаичный способ регуляции. Эндокринная система реализуется на органном уровне (обеспечивает взаимодействие органов и имеет специальные эндокринные органы). Знаком являются специфичные вещества, причем наиболее характерен механизм соответствия сигнального вещества и органа-мишени, за исключением универсального и генетически первичного вещества-регулятора — мелатонина и его предшественника серотонина. Нервная система работает на системно-организменном уровне. То есть, она согласует совместную работу отдельных подсистем организма (желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой системы, опорно-двигательного аппарата и т.д.), но, кроме того, еще и специально предназначена для взаимодействия с внешней средой хотя бы на уровне покровных тканей (контактного отражения). Знаком в нервной системе является частотно-импульсный код на электрохимическом носителе.
Тогда традиционное наименование психической системы регуляции можно было бы оставить за тем уровнем отражения и регуляции, где знаком (кодом) является психический образ (на начальных этапах сенсорный, затем он трансформируется в перцептивный и репрезентативный), а носителем этого знака является функциональная система в понимании П.К.Анохина (6, 7), Н.А.Бернштейна (12, 13, 14, 15, 16, 17), Б.Г.Ананьева (5), В.Б.Швыркова (53, 54) — констелляция нейрональных структур, обеспечивающая формирование психического образования (образа, действия, психического состояния и т.д.).
Теперь можно предложить иную, нелинейную, схему эволюции знаковых систем. Первоначальная диффузная нейро-иммунно-эндокринная система (ДНИЭС) дифференцировалась на иммунную, эндокринную и нервную. На основе нервной системы возникла психическая система регуляции. Тогда принцип нервизма не теряет своего значения, но и критерий А.Н.Леонтьева сохраняется, как и схема уровней отражения, выведенная Э.С.Бауэром.

В тексте представлена графическая схема в виде эволюционного древа, где в основании- "ствол" - находится Диффузная нервно-иммунно-эндокринная регуляторная система (ДНИЭС); левая ветвь - иммунная регуляторна система и её дальнейшая эволюция; правая ветвь - эндокринная регуляторная система и её дальнейшая эволюция; центральная стволовая ветвь - нервная система, которая порождает психическую систему регуляции


Сознание как регуляторная система

Закончилась ли на уровне формирования психики эволюция знаковых систем? До сих пор мы представляли психику как единую систему, качественно отличную от нервной, хотя и имеющую внутри себя подразделения на уровни отражения (чувственное познание и мышление26). То есть, полагалось, что столь радикальных скачков в принципах организации и механизмах, как границы между ДНИЭС и нервной и между нервной и психической системами, внутри психики нет. Представляется все же, что психическая регуляция (та, которую мы пока что называем психической) не едина в этом смысле, есть в ней та радикальная граница, которая заставляет признать наличие качественно иной системы организации и регуляции, отличной от той, которую мы привыкли называть психической, т.е. надстроенной над ней.
Рассмотрим эволюцию уже самой психической деятельности в узком, привычном нам, смысле. В концепции А.Н.Леонтьева (33, 34) предполагается, что филогенез психики имеет четыре этапа — сенсорная психика, перцептивная, интеллект (имеется ввиду нерациональное мышление животных) и сознание. Конкретные экспериментальные разработки школы К.Э.Фабри (47) уточнили, что, по крайней мере, в диапазоне чувственного познания психика имеет два этапа с двумя уровнями внутри каждого (низший и высший уровень) — сенсорная психика и перцептивная.
Сенсорная психика позволяет животному воспринимать отдельные свойства среды в разных модальностях (соответственно экологической нише), но его мир не состоит из отдельных предметов, как-то соотносящихся в пространстве между собой, его цель (образ цели) неразрывно связан с путем к ней, без вариативности этого пути, а другой путь к той же цели означает и формирование другого навыка. Моторная сфера состоит из движений — самых элементарных двигательных актов и их цепочек. На высшем уровне развития сенсорной психики находятся кольчатые черви с их довольно богатой страстями и суетой жизнью (47, 48).
На этапе позвоночных возникает перцептивная психика, которая, правда, независимо от них возникла и на других ветвях эволюционного древа — у членистоногих и головоногих27. Их мир уже “вещно расчленен” (34), т.е. состоит из отдельных предметов (вещей), организованных в пространстве. Их моторная активность включает уже действия (операции), предполагающие разнесение образа цели и пути ее достижения (вариативность путей в достижении одной цели)28.
В психике животных описаны только эти два уровня, но в психике человека и приматов (45) выделяется и третий уровень чувственного познания — образы-представления (или репрезентации). Вся сфера чувственного (образного) познания человека детально разработана в концепции Л.М.Веккера29. Но когнитивная сфера человека, как известно, включает и мышление. Вот это и есть тот уровень принципиально иной организации, который имеет качественно иной код в системе отражения и регуляции.
Рассмотрим категорию мышления подробнее.
Первое — считать мышление монополией человека в настоящее время уже непростительное ретроградство. Последние полвека активно исследуется мышление приматов, причем без стыдливых кавычек — после работ В.Келера (47, 48), И.Ю.Войтониса (29), Н.Н.Ладыгиной-Котс (32), Я.Я.Рогинского (43), Н.А.Тих (45) неудобно по-прежнему писать в учебниках психологии о нашем единоличном владении этой способностью. Правда, можно уточнить, что всегда имеется ввиду наглядно-действенное и наглядно-образное мышление, а не рациональное. А рациональное мышление, как известно, возникает только при наличии речи. Это и было спасением для старого подхода — мышление становится специфически человеческим после формирования речевой способности. То есть, речь является более поздним образованием в эволюции человека, чем мышление (если уж оно, мышление, возникло до Homo sapiens sapiens).
Второй факт — онтогенез мышления — поддерживает обозначенную цепочку в антропогенезе (мышление, потом речь с формированием рационального мышления). Со времен работ Л.С.Выготского и Ж.Пиаже известно, что у ребенка имеется сенсомоторное мышление (или интеллект) до формирования у него речевых способностей, т.е. до 2 лет.
Но третий факт разрушает такое построение — речь в онтогенезе возникает до этапа рационального мышления (которое полностью формируется к 14 годам по Ж.Пиаже, но начинается понятийное мышление все же с 6-7 лет по Л.С.Выготскому и многовековому опыту практической деятельности педагогов). Впрочем, апеллировать только к понятийному мышлению было бы слишком обскурантистски. Если взять за критерий участия речи в мышлении начало речевой регуляции своей игровой и иной деятельности (по идее Л.С.Выготского), то взаимодействие речи и мышления начинается у ребенка в возрасте как раз 2 лет.
Но тут и лингвисты вкупе с психологами-фундаментальщиками добавят, что сигнификативная функция речи, которая и является необходимым условием для формирования понятийного мышления, вторична по отношению к ее первичной функции — коммуникативной. Причем этот факт пришел как раз из сравнительной психологии, где коллективные животные и птицы имеют видоспецифичный язык общения. Интересно (и очень неслучайно!) то обстоятельство, что коммуникативные функции у млекопитающих по данным Бианки (18) осуществляются левым полушарием, а центр коммуникативной вокализации приматов также расположен в левой гемисфере (30)30. Из этого следует, что речь в ее коммуникативной функции возникла до мышления. Так что же раньше — курица или яйцо, мышление или речь?
Ответ на этот вопрос дали еще отцы-основатели современной российской психологии — С.Л.Рубинштейн и Л.С.Выготский. Они считали, что возникшие независимо друг от друга в филогенезе и онтогенезе мышление и речь стали специфически человеческими в момент их “пересечения”, возникновения совместной деятельности, когда речь стала сигнификативной (обозначающей одним звукосочетанием круг явлений). Таким образом, факт начала взаимодействия двух ранее независимых систем (коммуникативной речи и мышления) оказывается принципиальным для возникновения качественно иной формы психической деятельности — человеческой речи и человеческого мышления и, как увидим далее, сознания.
Второй пример качественного скачка в процессе взаимодействия двух ранее независимых систем дала теория мышления Л.М.Веккера. Если до его работ мышление как система строилось иерархически (наглядно-действенное, наглядно-образное и понятийное в фило- и онтогенезе), в трех его видах (конструктивное, образное и абстрактно-логическое) и имело основную дефиницию через логические операции и отражение тех отношений, которые недоступны чувственному познанию, т.е. предполагалось существование мышления только в символической форме, то он дал такое определение мышления, которое снимало накопившиеся противоречия и включило все имеющиеся в психологии мышления факты: это процесс непрерывного взаимообратимого перевода информации с языка образно-предметных гештальтов на символически-операторный язык. Иначе говоря, мышление — это взаимодействие двух языков, языка чувственных образов и символического языка слов-понятий31. В таком подходе явление пересечения выражено в самой дефиниции — только когда воображение (произвольная и непроизвольная манипуляция образами) стало взаимодействовать с сигнификативной коммуникацией (обозначением круга реальных явлений звуком-понятием), началось формирование специфически человеческого мышления, которое не является только рациональным (набором логических операций), оно есть эффект взаимодействия образов и логики.
В процессе наших рассуждений и предложений возникает вопрос — понятие “знак“, как правило, применяется для анализа речемыслительной деятельности человека в узком понимании знака-понятия. А в данном случае “знаковость” атрибутируется вообще любой регуляторной деятельности даже на самых первоначальных этапах эволюции живого задолго до появления сигнификативных способностей человека.
Тут следует уточнить понятие знака. Если знак — это заместитель любого материального или идеального явления (любой природы), то под это понятие подходит любой сигнал (как это мы уже ранее обозначили и как это используется в концепции Л.М.Веккера). Другое дело, что в человеческой деятельности знаки глобально делятся на знаки-иконы и знаки-символы, отличающиеся тем, что первые имеют сходство с отражаемым объектом (обладают разной степенью подобия — инвариантом подобия — по экспериментально-фундаментальным разработкам школы Л.М.Веккера), а вторые никак не связаны отношениями изоморфизма с замещаемым явлением32. Именно появление знаков-символов в регуляторной деятельности и знаменует качественный скачок, произошедший в эволюции на уровне рода Homo — формируется человеческое мышление и сознание на основе знаково-символической системы кодов.
Посмотрим, что еще нового можно наблюдать на данном этапе эволюции. Если ДНИЭС имела биохимический носитель (вещество) для своего кода и применяла “белковоспецифичный” язык, то нервная система имеет электрохимический носитель и частотно-импульсный код, универсальный для всей нервной ткани. Регулирует нервная система взаимоотношения подсистем организма, но нейрон неспецифичен относительно той психической деятельности, которую он обеспечивает33.
Психика и ее код (образы) возникает в результате деятельности констелляций нейронов (функциональных систем), носителем психического образования здесь является нейрональная функциональная система, и этого для образно-чувственной регуляции (деятельности) достаточно.
Сознание и его код (символы) обеспечено взаимодействием больших полушарий головного мозга, т.е. носителем данной регуляторной системы является взаимодействие больших полушарий головного мозга в их свойстве функциональной асимметрии34.
Таким образом, эта система регуляции обладает собственным кодом — это знаки-символы; иным носителем языка (кодовой системы) — это процесс гемисферного взаимодействия; регулирует взаимодействие системы (организма, человека) не только с внешней и внутренней материальной средой (как образная психика), но и с внешней и внутренней идеальной средой (общество и культура)35.

В таблице 2 представлено обобщенное описание регуляторных систем.

Заключение
Таким образом, требуется существенно изменить дефиницию психики, обозначив ее как систему регуляции, а не отражения. Отражение и действие являются фундаментальными, но сервильными ее функциями.
Регуляторных систем у человека не три (как в физиологии), не две (как в психологии), а шесть: ДНИЭС; иммунная; эндокринная; нервная; психическая; знаково-символическая (сознание).
Термин “взаимодействие” следует считать относящимся только к психомоторной сфере, т.е. к тем способностям организма, которые активно трансформируют среду; это трансформирующее взаимодействие.
Сознание — это самостоятельная регуляторная система, обладающая качественно иной специфичностью по отношению к образно-психической и возникшая только у человека.

1. Акмаев И.Г. Взаимодействие нервных, эндокринных и иммунных механизмов мозга //Журнал невропатологии и психиатрии им.С.С.Корсакова, 1998, N 3. стр.54-56.
2. Акмаев И.Г. Современные представления о взаимодействиях регулирующих систем: нервной, эндокринной и иммунной //Успехи физиологических наук, 1996, т.27, №1. стр.3-20.
3. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. — Л.: ЛГУ, 1969. 339с.
4. Ананьев Б.Г. Билатеральное регулирование как один их механизмов интеграции // Избранные психологические труды: в 2-х томах /Под ред. А.А.Бодалева, Б.Ф.Ломова. — М.: Педагогика, 1980. — т.1, стр.207-212.
5. Ананьев Б.Г. Теория ощущений. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. 456с.
6. Анохин П.К. Системные механизмы высшей нервной деятельности. — М.: Наука, 1979. 453стр.
7. Анохин П.К. Узловые вопросы теории функциональной системы. — М.: Наука, 1980. 196с.
8. Бауэр Э.С. Теоретическая биология /Под ред. Г.М.Франка и др. — Перепечат. изд. 1935г. — Будапешт: Академическая наука Венгрии, 1982.
9. Белов Н.А. Физиология типов. Опыт исследования психофизических особенностей личности в зависимости от эргоногенеза. — Орел: Красная книга, 1924. 247с.
10. Беломестнова Н.В. Системный подход в психологии ////Вестник Оренбургского государственного университета, 2005, №10. стр.43-54
11. Беломестнова Н.В. Реальности нашего бытия //Труды научного семинара «Философия — образование — общество», том 1 /Под ред. В.А.Лекторского. — М.: НТА «АПФН», 2004. стр.76-83
12. Бернштейн Н.А. О ловкости и ее развитии. — М.: "Физкультура и спорт", 1991. 288с.
13. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. — М.: Медицина, 1966. 349с.
14. Бернштейн Н.А. На путях к биологии активности //Вопросы философии, №10, 1965. стр.65-78.
15. Бернштейн Н.А. Новые линии развития в физиологии и их соотношение с кибернетикой //Вопросы философии, №8, 1962. стр.78-95.
16. Бернштейн Н.А. От рефлекса к модели будущего //Вопросы психологии, №2, 2002. стр.94-97.
17. Бернштейн Н.А. Пути и задачи физиологии активности //Вопросы психологии, №6, 1961. стр.77-92.
18. Бианки В.Л. Эволюция парной функции мозговых полушарий.— Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1967. 260с.
19. Биологическая кибернетика: Учебное пособие для вузов /Под ред.А.Б.Когана. — Изд-е 2-е, перераб. и доп. — М.: "Высшая школа", 1977. 408с.
20. Биология: Учебник для медвузов /Под ред. В.Н.Ярыгина. — М.: “Медицина”, 1985. 560с.
21. Буянов В.П. Свет, тень, шизофрения. — СПб., 1994. 44с.
22. Бэр К.М. История развития животных. Т.1, т.2. — М.: АН СССР, 1950, 426с., 626с.
23. Васильева Н.В. Парадоксы психического отражения //Ананьевские чтения: Тезисы научно-практической конференции "Ананьевские чтения - 2000" /Под ред. А.А.Крылова. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. - стр.118-119.
24. Васильева Н.В. Некоторые системные принципы структуры психики и функций головного мозга //Психолого-педагогические проблемы развития личности в современных условиях: Тезисы докладов межвузовской научной конференции, Санкт-Петербург, 18-20 мая 1999. — СПб.: Изд-во РГПУ им.А.И.Герцена, 1999. стр.23-25.
25. Васильева Н.В. Структура психики как проявление принципов строения самосохраняющихся систем //Психология человека: интегративный подход: Сборник научных статей. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И.Герцена, 2000. стр.18-32.
26. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. — М.: Смысл, 1998, 685с.
27. Веккер Л.М. Мир психической реальности: структура, процессы и механизмы. — М.: Информационно- издательское агентство "Русский мир", 2000. 512с.
28. Веккер Л.М. Психические процессы. — Л.: ЛГУ, том 1,1974, 335с.; том 2, 1976, 343с.; том 3, 1981, 327с.
29. Войтонис И.Ю. Предыстория интеллекта. — М.: Изд-во АН СССР, 1949.
30. Кликс Ф. Пробуждающееся мышление: У истоков человеческого интеллекта: Пер. с нем. / Общая ред. Б.М.Величковского. Предисловие Б.Ф.Ломова. — М.: "Прогресс", 1983. 302стр.
31. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. — СПб.: Алетейя, 2002. 414с.
32. Ладыгина-Котс Н.Н. Предпосылки человеческого мышления. М., 1965.
33. Леонтьев А.Н. Образ мира //Избранные психологические произведения: в 2-х томах /Под ред. В.В.Давыдова и др. — М.: "Педагогика", 1983. — т.II, стр. 251-261.
34. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — 3-е изд. — М.: Изд-во Московского университета, 1972. 576с.
35. Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. — М.: МГУ, 1973. 374с.
36. Лурия А.Р. Функциональная организация мозга //Естественнонаучные основы психологии /Под ред. А.А.Смирнова, А.Р.Лурия, В.Д.Небылицына. — М.: Педагогика, 1978. — стр.109-139.
37. Лурия А.Р. Двигательный анализатор и проблема корковой организации движения //Вопросы психологии, №2, 1957. стр.3-17.
38. Лурия А.Р. Лекции по общей психологии. — СПб.: Питер, 2004. 320с.
39. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология: Учебник для студентов высших педагогических учебных заведений. — 2-е изд. — М.: Изд. центр "Академия", Высшая школа, 2001. 512с.
40. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Теоретическая психология: Учебное пособие для студентов психол. факультетов высших учебных заведений. — М.: Изд. центр "Академия", 2001. 496с.
41. Психологический словарь /Под ред. В.П.Зинченко и Б.Г.Мещерякова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Педагогика – Пресс, 1997. 440стр.
42. Психология: Учебник для вузов /Под ред. А.А.Крылова. — М.: ПБОЮЛ М.А.Захаров, 2001. 584с.
43. Рогинский Я.Я. Проблемы антропогенеза. — М.,1969.
44. Сеченов И.М. Избранные философские и психологические сочинения. — М., 1947.
45. Тих Н.А. Предыстория общества (сравнительно-психологическое исследование). — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1970. 310с.
46. Токин Б.П. Теоретическая биология и творчество Э.С.Бауэра. 2-е изд., доп. и перераб. — Л.: Изд-во Ленингр. унт-та, 1965. 176с.
47. Фабри К.Э. Основы зоопсихологии. — М.: Изд-во МГУ, 1976. 288с.
48. Хайнд Р. Поведение животных. Пер. с англ. — М.: Изд-во "Мир", 1975. 855с.
49. Хомская Е.Д. Сознание как проблема нейропсихологии //Вестник МГУ, сер.14, 1999, вып.4. с.3-19.
50. Хомская Е.Д. Изучение биологических основ психики с позиций нейропсихологии //Вопросы психологии, 1999, N3. с.27-38.
51. Хомская Е.Д. К проблеме нейрофизиологических основ системной организации высших психических функций человека //Системный подход к психофизиологической проблеме. Сборник статей /Отв. ред. В.Б.Швырков. — М.: Наука, 1982. стр. 23-34.
52. Хомская Е.Д. Нейропсихология. М.: МГУ, 1987. 288с.
53. Швырков В.Б. О месте психики и сознания в эволюции //Принцип системности в психологических исследованиях /Ред. докт. псих. н. Д.Н.Завалишина, к.пс.н. В.А.Барабанщиков. — М.: Наука, 1990. с.172-183.
54. Швырков В.Б. Введение в объективную психологию. Нейрональные основы психики. — М.,1995. 164с.
55. Ярошевский М.Г. Сеченов и мировая психологическая мысль. — М.: Изд-во "Наука", 1981. 392стр.
56. Kvetnoy I.M., Yuzhakov V.V., Raikhlin N.T. APUD Cells: Modern Strategy of Morpho-Functional Analysis //Microscopy and Analysis, May 1997. pp.25-27.
57. Kvetnoy I.M., Yuzhakov V.V., Sandvik A.K., Waldum H.L. Melatonin in mast cells and tumor radiosensivity //Journal of Pineal Research. 1997; 22: 169-170.
58. Kvetnoy I.M. Extrapineal melatonin: location and role within diffuse neuroendocrine system //The Histochemical Journal 31: 1-12, 1999.
59. Norman A., Litwack G. Hormones. — Acad. Press, 1987
60. Melatonin in Humans //J. Neural Transmission, 1986. Suppl.21

РЕЗЮМЕ
В данном теоретико-методологическом исследовании предлагается реформированное определение психики не как системы отражения, а как системы регуляции. Рассматриваются все регуляторные системы организма, выстраиваются этапы их эволюции и дифференциации, обосновывается факт наличия сигнальной (знаковой) регуляции во всех этих системах. Предлагается выделить сознание в самостоятельную регуляторную систему, отличную от психики.

1 Автор приносит благодарность д.пс.н. Б.А.Еремееву, сделавшему ряд существенных как научных, так и редакторских замечаний.
2 Именно неврологи и нейрофизиологи декларировали этот принцип, известнейший из которых – Дюбуа-Реймон с его отчаянным признанием “Не знаем и никогда не узнаем” (тайны психики и сознания) – как известно, начинал свой научный путь в лаборатории В.Вундта (55). Можно добавить, что там же пытался совместить неврологию с психологией В.М.Бехтерев.
3 Понятие рефлекса тогда применялось только для нервного процесса, заданного морфологией нервной системы. Позже, после открытия И.П.Павловым условного рефлекса, это явление вслед за ним стали именовать безусловным рефлексом.
4 Тезис И.М.Сеченова, что мысль — это первые два звена рефлекса без моторного завершения, является крайним упрощением “для публики” (статья писалась как научно-популярная для широких слоев читающей интеллигенции). Сам Сеченов обосновывает положение, что в мышлении психомоторные завершения просто заторможены до полного их непроявления в видимом движении. Современные экспериментальные данные не оставляют сомнений в этом факте (скрытые движения оральной, речевой мускулатуры при решении задач, эгоцентрическая речь при решении особо трудных заданий и т.д.)
5 Формула “Психика есть функция мозга (или ЦНС) и нервной системы” очевидно нелогична — нервная система и мозг находятся в соотношении целого и части.
6 Нельзя ведь полагать, что органические вещества, не организованные в какую-либо систему, хотя бы в прокариотную, обладают раздражимостью. Хотя известны белки, способные к сокращению при определенных условиях, что уже может быть прототипом раздражимости. Они же способны и к спонтанному сокращению.
7 В работах сначала П.К.Анохина (6, 7), затем А.Н.Бернштейна (11-16), Л.М.Веккера (26, 27, 28) и А.Р.Лурии (35, 36, 37, 38, 52), а в наше время В.Б.Швыркова (53, 54) уже есть указания на формирование психических образов и иных психических образований в результате возбуждения определенной функциональной системы нейронов или более крупных структур, причем эта функциональная структура возникает по преимуществу на ранних этапах онтогенеза. Тогда механизм осуществления психического кодирования можно было бы назвать “нейронно-системный”. Это тема будущих разработок.
8 Фундаментальность этой идеи не оценена в полной мере до сих пор. Ее изучают психологи-теоретики, но не во всех учебниках психологии она присутствует. А ведь это критерий, рядоположный по теоретико-методологической значимости с принципом нервизма (для эпохи идеалистической психологии), принципом рефлекса И.М.Сеченова (для той же эпохи), принципом проявления сознания в деятельности (или единства сознания и деятельности) С.Л.Рубинштейна.
9 Факт активного отражения дела не меняет, активность проявляет субъект, не меняя свойств самой среды.
10 В данной работе рассматриваются анимальные живые организмы – носители психики, т.е. животные. Другая часть мира живого — растения — не имеется ввиду (и, тем более, иные царства живого, выделяемые биологами).
11 О психической регуляции они почему-то даже не вспоминают в своих учебниках, хотя каждый из физиологов в отдельности, как ученый, знает и о психической. А потом мы сетуем на то, что врачи (и психиатры, в частности) считают психологией только психоанализ.
12 Тут уже можно попенять и психологам, увлекшимся гуманистическим подходом и забывших о соматических основаниях психики и влияниях телесных функций и состояний на психологию человека.
13 Хотя вопрос несколько спорен — неясно, пропорционально ли меняется состояние органа-мишени количеству (концентрации) поступающих гормонов. Тут должны сказать свое слово физиологи- теоретики.
14 В эмбриогенезе человека этот этап также присутствует.
15 Четыре вида среды — материальная (внешняя и внутренняя) и идеальная (внешняя и внутренняя) описаны в других наших статьях ("Системный подход в психологии" и «Реальности нашего бытия)
16 Даже ощущение и восприятие определяли как принадлежащие личности, т.е. человеку в его социальных, а не индивидных, свойствах (в парадигме Б.Г.Ананьева /3/), отказывая в их наличии остальным представителям животного мира), что вызывает иронические реплики зоопсихологов.
17 Отсутствие раздела по моторике в “Лекциях по общей психологии” А.Р.Лурия (38) обосновано в предисловии (он не читал эту часть курса, это являлось делом А.Н.Леонтьева).
18 Неравновесие (отличие параметров) с внешней средой — не единственная форма неравновесия в концепции Бауэра, но это не предмет нашего дискурса.
19 Крайне неудачно совпадение терминов “репрезентативный” в обозначении фундаментальной функции и уровня когнитивных образований, третьего уровня образного отражения (26, 27, 28), но реконструкция терминов — дело будущего.
20 Субъект- субъектное взаимодействие в коммуникативном процессе в настоящее время нам кажется эволюционно более поздним образованием. Во всяком случае, если для описанных фундаментальных функций имеются специфические функциональные блоки ЦНС (24, 25, 35, 36, 52), то коммуникация с себе подобными, не биохимическая (как в колониях простейших), а нервно-психическая, возникает на уровне млекопитающих, в эпоху возникновения функциональной асимметрии головного мозга (18). В конце концов, психика отражает не только объективную реальность, но и субъективную, но последняя формируется одновременно со способностью к рефлексии, т.е. у человека, а значит, к фундаментальным функциям не относится; поэтому тут (в выражении “отражение объективной реальности”) недоумения не возникает.
21 Подробнее структура психики обсуждается в других наших статьях (10, 23, 24, 25).
22 Вот где проявился истинно системный подход в рассмотрении человека в его психосоматическом единстве.
23 Большая часть сведений в данном абзаце получена автором из доклада И.М.Кветного на заседании Общества Естествоиспытателей СПбГУ 26 ноября 2002 г.
24 Во всяком случае, нам не удалось увидеть в их работах соответствующих ссылок.
25 Мы используем понятие «знак» в наиболее общем смысле так, как это принято в семиотике – как заместитель другого явления или предмета (а не в узком – как словесный, знаково-символический способ коммуникации). Немецкое слово Signal, как и английское Sign, происходит от латинского Signum — знак; сигнал — это условный знак, т.е. “сигнал” и “знак” — синонимы.
26 Уровневость репрезентации в виде чувственного (с подуровнями сенсорики, перцепции и представления) и рационального (мышления) отражения признается психологами последние две с половиной тысячи лет. Но почему-то, несмотря на работы столпов функционально-системного подхода (П.К.Анохин, Н.А.Бернштейн, А.Р.Лурия, Б.Г.Ананьев) и всех преемников, а также постоянную декларацию принципа структурно-уровневой организации в психологии, поуровневое строение не только когнитивной деятельности и моторики (Н.А.Бернштейн, А.Р.Лурия), но и эмоциональной сферы человека, до сих пор не осознается.
27 Возникновение одинакового способа организации психики (перцептивной) на разных, независимых друг от друга, ветвях эволюции — блестящий пример аттрактора (наиболее вероятного вектора развития в веере возможностей) в теории синергетики (31).
28 Интересно и то обстоятельство, что на этом этапе возникает и билатеральная морфологическая симметрия головного ганглия или мозга (18). Не связана ли она с перцептивными способностями, ведь для отражения глубины пространства необходимы два корреспондирующих образа (4). Мы в этом убеждены.
29 Много позже эпохи работы Л.М.Веккера в родном Отечестве возникли иные подходы к структурированию познавательной сферы человека, исключающие сенсорный и репрезентативный уровени (декларируется наличие только перцепции и мышления). Как нам кажется, приведенные данные сравнительной психологии вкупе с нейропсихологическими построениями функций коры головного мозга (проекционные, вторичные и третичные поля задних отделов) доказывают архаичность и несостоятельность таких концепций.
30 Подробнее взаимоотношения синистральных и декстральных функций и процессов обсуждаются в другой нашей статье “Модусы мышления в естественно-системных детерминантах”.
31 В той же статье “Модусы мышления...” мы несколько детальнее рассматриваем Веккерианский подход.
32 Более узкое понимание символа в культурологии и искусстве здесь пока не рассматривается.
33 В определенных пределах — в процессе эволюции и нейроны стали специализироваться на мотонейроны, локализующиеся преимущественно во фронтальной коре, и нейроны, типичные для сенсорной деятельности (они и расположены в разных слоях коры). Но эти детали сейчас несущественны. Важнее то, что работы П.К.Анохина и В.Б.Швыркова доказали принципиальную неспецифичность нервной ткани относительно типа психической деятельности.
34 Вот почему бессмысленно искать нейронально-морфологические корреляты сознания, оно есть результат целостного функционирования развитого головного мозга, как это установлено Е.Д.Хомской (49, 50, 51, 52).
35 Проблема дефиниции сознания и сознания как принципиально новой системы регуляции будет рассмотрена в отдельной статье.

Беломестнова Н.В.

Редакция