Н.В.Васильева

Одна из серьезнейших (и, видимо, вечных) проблем социальной жизни – деструктивная гетероагрессия в форме криминального поведения. Один из многих механизмов, призванных регулировать количество, степень и формы криминального поведения, – комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза, дифференцирующая этиогенез преступления по патологическому (и, следовательно, экскульпирующему) и психологическому (с вменением ответственности) признакам. Но в реальной практике, в отличие от экспериментальной, имеются проблемные поля с полярными способами их разрешения.

Статья 22 УК РФ предполагает, что наличие психических нарушений, не исключающих вменяемости, может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера или учитывается судом при назначении наказания. При этом среди психических заболеваний указывается и такое состояние, как “психопатия различной степени” (в Комментариях к УК РФ под. ред. Ю.И.Скуратова и В.М.Лебедева).

Между тем, психопатия относится не к психическим заболеваниям, подлежащим преимущественно медикаментозному лечению, и не к психопатологическим состояниям (болезненным на биологической почве, к которым относится врожденное слабоумие, олигофрения), а к чисто психологическому уровню психических отклонений, нарушению характера как крайнему варианту нормы – по определению основоположника понятия “психопатия” (П.Б.Ганнушкин “Клиника психопатий. Их статика, динамика, систематика”, 1933). Это состояние зависит не только от врожденных особенностей темперамента, но и от микросоциальных условий, поведенческих паттернов, усвоенных в субкультуре, где происходила первичная социализация личности.

Существенную роль в насильственных преступлениях играет так называемая “реакция самовзвинчивания” у индивидов с психопатией аффективного круга, что тоже относится к чисто психологическому механизму, в значительной мере формирующемуся на сознательном уровне.

Нередко сам диагноз “Психопатия” устанавливается на основе систематических поведенческих нарушений, в том числе и криминального характера, которые детерминированы асоциальными ценностными ориентациями и криминальной адаптацией личности (И.А.Горьковая “Медико- и социально-психологические корреляты устойчивого противоправного поведения подростков”, 1998). Но успешная деятельность личности, направленная на самореализацию в системе ее индивидуальных ценностей (даже если они носят асоциальный или антисоциальный характер), не может считаться признаком социальной дезадаптации, краеугольного понятия для диагностики психопатии.

При обращении к исследованиям в области судебной психолого-психиатрической экспертизы становится ясным, что вклад собственно психических заболеваний в криминальное поведение (особенно гомицидное) не столь велик (Н.В.Васильева “Шизофрения и криминальное поведение”, 1998; “Интеллект и личность в генезе гомицида”, 1997). Существенную роль играют разные варианты органического поражения ЦНС (Н.В.Васильева “Психоорганический синдром и криминальное поведение”, 1998). А вот наличие психопатии дает тяжелый прогноз в отношении рецидива и эскалации противоправного поведения (Н.В.Васильева “Клинико-психологическое исследование агрессивности человека”, 1998).

С момента вступления в силу в 1997 году нового УК РФ в судебно-экспертной практике сразу же появились подэкспертные с рентным отношением к своему диагнозу “Психопатия” и с быстро формирующимся чувством безнаказанности.

Таким образом, семантический круг понятия “психические расстройства” оказывается включающим в себя как болезненные психические нарушения на биологическим уровне (то есть психопатологические, как это называется в медицине), так и личностные нарушения на психологическом уровне (то есть собственно психологические). Предлагается не включать собственно психологические нарушения (и психопатию в том числе) в перечень тех расстройств психики, которые могут ограничивать способность по-дэкспертного к осознанию и произвольной регуляции своей деятельности с последующим применением статьи 22 УК РФ.