Н.В.Беломестнова

Трагедия в Москве под уже знаковым названием “Норд-Ост” (как Нью-Йоркская кратко именуется “11Сентября”) призывает к действию не только силовые спецслужбы и организации реабилитационного направления (медицина, МЧС, психотерапевтические учреждения, социально-психологические и консультативные центры), но и академических исследователей — прав А.Эйнштейн в его сентенции: “Я не знаю ничего практичнее хорошей теории”. Впрочем, данное сообщение призывает к действию скорее не самих академистов, которые за идеями и прогнозами в карман не лезут, а тех, кто должен был бы пользоваться их продукцией. Известнейших психиатр, философ и психолог Э.Фромм (10) предсказал приход к власти национал-социалистов задолго до реальных событий только на основании своих теоретических психологических изысканий в области агрессивного поведения и эмпирических данных социологических опросов, в которых и проявились признаки повышенной агрессивности германского социума в тот период. Мало кто внял его публичным и печатным предупреждениям даже среди коллег-ученых, но тем солонее были слезы не только страны, но и всей Европы и части Азии. А.П.Назаретян (7,8) формулирует концепцию гуманистической культуры как противовеса техническому интеллекту для купирования массированных форм агрессивного поведения, но психологи не торопятся с экспериментально-эмпирическим исследованием детерминант духовности, оставаясь в рамках общефилософских рассуждений о ее необходимости. Попробуем с психологических (и не только) позиций проанализировать терракт “Норд-Ост” и сделать выводы, которые могли бы несколько облегчить последующее бытие.

Все материалы для эссе взяты из официальных источников, все обсуждаемые параметры акта широко известны и не являются открытием, латентной информации также нет, поэтому вряд ли этот материал можно будет использовать для деструктивных целей. Знание таблицы умножения необходимо для создания бомбы, но этого мало. Автор надеется, что эффект будет обратным для тех, кто в состоянии понять смысл высказанного — террор как средство исторически безнадежно устарел и ведет к самоуничтожению его апологетов.

Ожидания терракта приводят к анализу его компонентов. Первое — источником вероятнее всего могла быть Чечня, но как уже сейчас ясно, не сам народ и его географический ареал, а его дериваты, использующие чеченский лейбл в своих целях: криминальные элементы, эксплуатирующие идею борьбы за свободу для себя или против богатых; “омусульманенные” европейские отщепенцы, жаждущие заработка и экстрима; такие же природные мусульмане, религиозная борьба которых имеет весомое финансовое подкрепление; искренние религиозные фанатики, борющиеся за всеобщее счастье). Но это замечание не снимает мусульманско-чеченского камуфляжа. Следствия из такого ожидания очевидны — надо знать конфессиональные особенности (что, впрочем, было использовано в лице Е.М.Примакова), этнические параметры вплоть до всех конкретных их проявлений (тейповую систему, старейшин родов, систему родовых связей, индивидуально-психологические этнические типы, одобряемые и неодобряемые формы поведения и т.д.), историко-этногенетические особенности (роль которых и будет обсуждаться ниже).

Объектом терракта вероятнее всего было ожидать места массового скопления людей (самолеты и банки уже освоены в навыках спецназа), в закрытых помещениях, позволяющих как контролировать ситуацию, так и реализовать одномоментный акт уничтожения (что не позволил бы, к примеру, стадион). Не последнюю роль играет и возможность в закрытом помещении нагнетения страха, поскольку в разной степени выраженности клаустрофобический компонент имеется у всех представителей рода Homo в силу эволюционных корней (не от тараканов, а от приматов). Для эффективности проведения надо бы иметь публику, где меньше доля мужчин; а если они и есть, то не представители профессиональных силовых структур, не профессионалы- организаторы, связанные с навыками принятия ответственных решений в короткие сроки — такие собираются на спортивные зрелища, в основном по борьбе и боксу (тоже массовое и закрытое, но состав другой). Перечисленные категории населения опасны тем, что могут организовать сопротивление как индивидуальное, так и тотальное, да и с чувством страха у них не так хорошо, как у женского и детского контингента. Даже выбор спектакля, кажется, был продуман — на варьете или эротическую постановку детей не возьмут в таком массовом количестве, как на романтико-героическую эпопею. Ювелирность выбора объекта терракта создает впечатление участия профессионалов-психологов, что сомнительно для данных его исполнителей. Впрочем, эффективность с точки зрения террористов акта в Буденновске уже давала вышеописанные параметры.

Требования террористов (материальные или политические) и средства устрашения (взрывы или расстрелы) относятся к тем техническим компонентам, которые в данном контексте несущественны.
Сопоставим оба крупнейших терракта — “11 Сентября” и “Норд - Ост” в их сходстве и различии.
На первый взгляд они противоположны:
— есть заложники (и их родственники вне зоны действия акта) и нет их;
— есть длительность, протяженность во времени и нет ее;
— есть требования и нет их;
— есть локально-национальный компонент и нет его.

Наивность такого подхода очевидна. Оба терракта по содержанию, значению и смыслу совершенно одинаковы.
Грамотность выбора объекта с возможностью мгновенного уничтожения и массового эффекта явно объединяют оба деяния. Даже в длительном “Норд - Осте”, видимо, все же был и учет характера публики. Сейчас уже понятно (полная экспликация с социально-психологических позиций будет чуть позже), что ученая, да и просто профессионально грамотная часть чеченского народа давно стоит на позициях интеграции в мировое сообщество и мышления в гуманистических категориях, а так называемую “борьбу за свободу” продолжает наименее образованная часть. Высоковероятно, что планировался и “конструировался” акт в мировых террористических центрах, располагающих специалистами - аналитиками либо хорошо оплаченными, либо фанатично верующими; все-таки не прав “Солнце русской поэзии” — гений и злодейство вполне совместны, а интеллект все же часто является и инструментом агрессии по К.Лоренцу (6), что подтверждается и в наших психологических исследованиях (2,3).

Связь с международными силами выявилась как в переговорах М.Бараева в процессе акта, так и в закрытых лицах женщин - камикадзе — свободная чеченская женщина не носит паранджу, а камикадзе скрывать свою личность от правосудия ни к чему, он обречен по определению. Значит, это демонстрация соблюдения поведенческих норм по отношению к мусульманскому сообществу, в чем не было бы необходимости при узкой национальной идее.

Декларация своей лояльности мировому сообществу должна была бы повлечь и соответствущие действия — отпустить хотя бы иностранцев, а лучше еще и детей и больных, демонстрируя свою цивилизованность, приверженность общегуманным ценностям и направленность акта только против “угнетателя” - России, а заодно и сея рознь между гражданами разных стран. Но заказчики акта не дали сделать этого М.Бараеву, их целью было запугивание всего мирового сообщества, а не России, как в акте 11 сентября. Понял ли это сам М.Бараев — неизвестно.

Еще один существенный штрих. Имеются признаки, что для М.Бараева и его присных были заготовлены пути отхода даже в случае выполнения своих угроз исполнителями - камикадзе. Но эти возможности были малореальны, это был обман уже самой верхушки исполнителей акта, знаменитый со времен “Крестного отца” и иных романов из жизни мафии прием — “в последний раз сделай и будешь жить долго и счастливо” с последующим уничтожением самого киллера. Осознал ли М.Бараев свою роль марионетки хотя бы под конец событий? Думается, да — коньяк, шприцы не способствуют четкой работе мысли и мускулов, требующейся для руководства и отхода с места преступления, это скорее показатели чувства обреченности.
И, наконец, характер требований — чисто политические, ничего материального, причем заведомо невыполнимые во всех аспектах: нет второго (кроме России) субъекта возможного договора о прекращении антитеррористических действий в Чечне; наибольшая часть населения Чечни хочет мирной жизни, страдает от террористов и, следовательно, в свою очередь справедливо обвинит власти в предательстве (в случае прекращения защиты от террора). Ситуация террористического шантажа явно неразрешима, а раз так, то и акт становится чистым актом устрашения, как это было и 11 сентября. А сам М.Бараев — такой же смертник, брошенный в жертву интересам мирового террора, как и женщины - камикадзе. Да и сам выбор Бараева неслучаен — неумен, необразован, без навыков принятия решений или, тем более, власти (что стало известно из его биографии). Идеальное мелкое полено для пламени в камине власть имущих.

Наверное, теперь ясно, что оба терракта имеют одинаковый смысл и содержание — на большую дорогу террора вышел мусульманский суперэтнос. Но почему не иной, не христианский в любом его варианте, не буддизм, не иудаизм, не любые иные конфессиональные парадигмы? Не будем рассуждать об агрессивности или “мирности” какой-либо более или менее распространенной религии. Мелкие и мельчайшие (в количественном отношении) религиозные группы могут исповедовать разные цели и средства их достижения, разную систему отношений с инакомыслящими, но крупные конфессии всегда желают Человечеству добра и Человеку счастья, регламентируют его обыденную жизнь почти в соответствии с правилами гигиены, ныне именуемой валеология (во всяком случае, для условий жизни, актуальных во времена формирования основных религиозных постулатов), декларируют необходимость духовного совершенства (в основных позициях совпадающего с современными общегуманными воззрениями). А вот правила поведения с инакомыслящими не регламентированы, это отдается на усмотрение текущего исторического момента. А каков же исторический, а лучше сказать — этногенетический фон нынешних событий? Здесь уместно уточнить, что речь идет именно об этногенезе, а не историогенезе. О фундаментальной проблеме отличия этногенеза и историогенеза, осознание и теоретическая разработка которой уже началась ((1)), в данном эссе не место рассуждения.

Теория этногенеза Л.Н.Гумилева, 90-летие со дня рождения и 10-летие со дня смерти которого недавно отмечалось на ежегодных Гумилевских чтениях (4,5,9), может дать информацию для осмысления обсуждаемого события.

Если вспомнить, что мусульманский суперэтнос на восемь веков моложе христианского (не говоря уже о других мировых религиях), то возникает вопрос — не проявляется ли в настоящее время более высокая его пассионарность? В самом деле, восемь - девять веков назад христианский суперэтнос без каких-либо внешних (экономических, политических или иных) причин реализовывал свой пассионарный перегрев в крестовых походах. Мы сейчас осуждаем это явление под ханжеским наименованием “издержки религиозного фанатизма”, считая его безусловным злом. Но ведь оценивать явление с точки зрения Добра и Зла можно только по отношению к конкретному человеку или группе людей, другая группа будет считать это добром (для себя). Природа не знает категорий Добра и Зла, в ней реализуются общие закономерности саморазвивающихся систем, лишенные аксиологических категорий. Но только террактов маловато для уверенности в такой интерпретации.

Последние два десятилетия мировой ислам явно укрепляет свои позиции. Переход к вере Магомета стал моден среди самых известных и популярных лиц массовой культуры, и не будем обсуждать причины (для создания имиджа особости, отличия, из-за духовных исканий или в оппозицию к ближнему окружению и даже семье), важен факт. А ведь именно они формируют новые приоритеты для более молодых социальных групп по архаичному механизму подражания. Мало кто из поклонников и участников массовых зрелищ (поп-концертов, спортивных и т.д.) ориентируется на вкусы лауреатов Нобелевской премии, это закономерности, описываемые психологией массовидных явлений.

Образ обыденной жизни (а не духовной, которая в значительной мере автономна от массовых ориентиров) явно привлекательнее в исламе, который не призывает ни к аскетизму, ни к самоотречению во имя идеи духовного спасения. Особенно привлекает противоположное христианской морали отношение ислама к радостям витальной жизни, тем более, что современный уровень развития технических возможностей с лихвой обеспечивает “цивилизованную” часть человечества (“золотой миллиард”) средствами удовлетворения биологических потребностей.

Обращает на себя внимание и теперь уже несомненный кризис христианства, если не в сфере идеологии и духовных исканий (что, вероятнее всего, тоже имеет место), то в массе реальных носителей идеологии. Устрашающее обилие не только направлений под названием “церковь” (Свидетелей Иеговы, Предтечи, униатской), что, может быть, и не столь страшно, если отражает исторические реалии, но и мелких сект, шоуменов-проповедников (с попыткой создать свою религиозную “команду”: “Верьте мне!” — их рефрен).

Мода на буддизм и иные индийские философские религии, пожалуй, не играют столь существенной роли в кризисе христианства, а скорее отражают философские искания не очень большой части интеллектуально подвижного населения, но ведь и в Индии ширится сеть молодежных лагерей для адептов нехристианских сект или просто поклонников очередного гуру, извлекающего немалый материальный и моральный (чувство власти) доход.

И, наконец, огромное количество последователей псевдорелигий — сайентологии (дианетики), церкви Муна и т.д. — заставляет задуматься о том, что Человечеству требуются новые формы духовности, поскольку старые (в виде традиционных мировых религий) уже не удовлетворяют людей то ли в силу их отставания от очередного витка цивилизации в техническом интеллекте, то ли по причине их несоответствия современности в ритуально-прагматических аспектах. Но поиск и необходимость иных форм духовности уже прогнозируется специалистами (7,8).

Таким образом, если посмотреть на проблему панисламистских идей и террористической деятельности мусульман-фундаменталистов с горних высот теории этногенеза, то обсуждаемые явления можно было предвидеть.
В своем TV-обращенииУсама бен Ладен прямо заявил об исламизации всего мира как цели их деятельности.
Если это так, то пассионарные подвижки в исламском суперэтносе — знак начала фазы или один из частных всплесков этногенеза? Или это относительно кратковременная регенерация?

Но, во-первых, если и не сомневаться в однозначности фазовой динамики, описанной Л.Н.Гумилевым, в ее качественных характеристиках и последовательности и неизбежности смены фаз, то еще не разработана проблема сопоставления темпоральных характеристик (длительности фаз и жизни системы в целом) этносов разных “весовых категорий” (суперэтносов, этносов, субэтносов).

Во-вторых, сами суперэтносы могут быть качественно отличны (суперэтнос на относительно общей этногенетической основе, как восточно-славянский, татаро-монгольский, или суперэтнос на основе общей идеологии, как мировые и немировые, но массовидные, религии). А если так, то могут быть поправки в закономерностях жизни качественно различных систем.
А вот тут-то и должны сказать свое веское слово специалисты, а если они еще не знают ответа на эти вопросы (что вполне реально, так как теорией Гумилева занимаются пока что разнопрофильные ученые в свободное от основной специальности время), то проблему надо изучать. Л.Н.Гумилев оставил (в систематизации К.П.Иванова) план этногенетических исследований (9), но его должно реализовывать единое специальное учреждение, а не волонтеры-любители из соседних (и не очень) отраслей знания.

Но спустимся к дольним проблемам нашей страны. Все же хотелось бы подумать и о возможностях самой Чечни в ее стремлении (или не стремлении — это уж как сам народ захочет) интегрироваться в мировое сообщество. Как нам кажется, тут может помочь аксиологический подход к анализу некоторых социальных процессов.

Роль ведущих, фундаментальных, философски-идеологических ценностных ориентаций в формировании, сохранении, функционировании и гибели культур исследуют культурологи, социологи, социальные психологи, этнопсихологи и этносоциологи. Сами ценностные ориентации, как и всякая система, образуют иерархическую структуру от нескольких мировоззренческих через морально-этические нормы и иные все более частные формы их проявления до реальных способов поведения как социальных групп этноса, так и отдельных его представителей. Каковы же реальные ценностные ориентации чеченского этноса в столь жизненно-необходимой сфере, как способы заработка?

Еще до чеченских войн, да и до распада Советского Союза, Л.Н.Гумилев в своих книгах(4,5), анализирующих судьбы этносов (причем вне оценочных категорий “плохое-хорошее” или “правильное-неправильное”) в качестве примера разных этнически специфичных способов производства приводил чеченскую парадигму. Лучшие части профессиональной армии Османской империи состояли из этнических чеченцев. Существенная часть верхушки ее командования была представлена ими же. Одобряемый способ заработка для чеченского мужчины — это не пахота, скотоводство или иные мирные средства, а военное наемничество или иные боевые (в том числе разбойничьи) действия.

Военно-героический эпос есть в фольклоре каждого народа, но занимает он разное место — защитника Отечества, тираноборца, предводителя инсургентов, даже одинокого защитника бедных (что явно апокрифы, не имеющие исторической почвы или романтизирующие реального “лесного короля”) или удачливого разбойника, примером чего может служить заурядный уголовник С.А.Мадуев, превратившийся в былинного героя Чеченского народа с уже писаным, то есть печатным, “житием”, подкрепленным известным кинороманом. Да и трудно скрывать тот факт, что в организованной преступности чеченский элемент играет не последнюю роль (интересно, а не претендуют ли криминальные чеченские группировки на первую? Тут же приносим извинения интеллектуальной и духовной элите чеченского происхождения).

Безусловно, вызывает уважение тот факт, что в Великую Отечественную войну среди чеченцев имелось наибольшее количество Героев Советского Союза, но это также следствие особого места в сознании народа такой ценности, как борьба, война, насильственно-”мужественные” способы поведения. Сейчас мы имеем дело с обратной стороной тех медалей. Джохар Дудаев также был известен как грамотный, организованный, честный и преданный Отечеству кадровый военный, не дававший повода (ни в какой период его биографии) сомневаться в его личном мужестве. Но для его оправдания даже нельзя использовать тот предлог, что присяга на верность была принесена Отечеству, существовавшему до 1991 года, так как Чечня входила в состав России и в советский период. Думается, что Д.Дудаев экономический и историко-политический расчет принес в жертву национальной идее и героическим ценностям, выведя свой народ на край пропасти..

Приходится слышать и такой весомый аргумент в пользу отхожего промысла, как малые площади земли. Используется ли она в полной мере, стоило бы просчитать специалистам-аграрникам и экономистам (уже приходилось видеть в прессе сомнения по поводу якобы неспособности чеченского народа прокормиться своей землей).

Но и тут есть разительный пример, опровергающий этот аргумент. Рядом в сходных географических, экономических и исторических условиях живет не менее древний, не менее гордый и темпераментный, не менее малоземельный ( и вообще не менее “кавказский” по всем параметрам) народ — осетины-аланы. Сотни лет их ведет в истории и сохраняет им самобытность другая ценностная ориентация — ремесло и грамотность в Российской империи, профессиональное и высшее образование в Советском Союзе. Они также аргументируют ее (ценность) малоземельем — не прокормиться, поэтому надо зарабатывать умом. Даже при внешнем сохранении архаичных гендерных отношений (мужчина как владыка и женщина при нем) у них ценится высшее образование и для женщин тоже. Просто по социальным параметрам — образование, труд и его характер (тип профессии), роль в общественной жизни, роль в воспитании детей, право на информацию и принятие ответственных решений — у них нет такой яркой гендерной дискриминации, как у многих других кавказских народов, в том числе чеченского. И видим, что осетинский народ доставляет хлопоты Министерству Внутренних Дел не в большей мере, чем остальные народы без особых “героических” наклонностей. Еще раз повторим — речь не идет о защите Отечества, здесь все народы одинаково мужественны.

Получается, что не последнюю роль в нынешней ситуации с Чечней играют не соответствующие исторической ситуации ценностные ориентации. А если отказаться от этой ценности, не потеряет ли чеченский народ свою самобытность? Но ведь она (самобытность) не исчерпывается только силовым поведением и неприличием работы на земле (или просто мирной, несиловой). Богатая история и традиции не могут быть поколеблены отказом от только одной ценности. И похоже, что уже начинает происходить поворот в мировоззрении народа (хотя это процесс долгий), оказавшегося перед угрозой исчезновения стараниями международного террора, использующего Чечню в своих корыстных целях. Как М.Бараев был марионеткой в руках исламских организаторов, так в таком же качестве используется и чеченский народ.

Но вернемся от конкретики внутренней политической ситуации к общим выводам.

Давление мусульманского суперэтноса — системное явление в развитии Человечества, а исламский терроризм — только форма его проявления. Но системная необходимость появления такого феномена — это основание не для примирения с ним, а для поиска таких же системно-масштабных средств его нейтрализации. Как минимум требуется хотя бы механизм политического решения— подобный Лиге Наций или ООН.

Проблема духовных исканий, без которых Человек не может обойтись даже в эпоху техноцентризма и сайентизма, также требует своего внимания. Философские, психологические и социологические научные конференции пока только декларируют необходимость возрождения Духовности перед и без того согласными с этим тезисом коллегами, но реальных идей нет. Неясно, может ли это быть совершенно новая конфессия (если возможно придумать такую) или просто новые формы прежних табу и норм, но неподкупный Робеспьер ведь решал эту проблему несколько наивным способом, предложив культ Верховного Существа. Это, пожалуй, самая неясная в прогнозе проблема.

Требуются и академические исследования затронутых закономерностей (массовидные явления; этногенез и историогенез; социальная этнопсихология). Уже есть и первые конструктивные следствия — на Восточном факультете СПбГУ создается Кавказское отделение, отсутствовавшее до сих пор.

И, наконец, становится ясно, что не только курс культурологии должен быть обязательной общеобразовательной дисциплиной в вузах (но не в примитивном варианте истории культур), но и этнопсихология.

Гром грянул и Петух сделал свое дело не того, чтобы потом отдыхать. А если это Золотой Петушок, то не стоит разделять участь Додона — полегли сыновья в чеченских битвах, но на горизонте шатер Шемаханской царицы с мусульманскими отнюдь не духовными соблазнами.

Литература:

1. Бондарев А.В. Методологические аспекты соотношения процессов этнического и исторического развития //Учение Л.Н.Гумилева и современность. Материалы международной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Л.Н.Гумилева. - СПб.: НИИХимииСПбГУ, 2002. - стр.117-124.
2. Васильева Н.В. Интеллект и личность в генезе гомицида //Ананьевские чтения - 97 (90 лет со дня рождения Бориса Герасимовича Ананьева). Тезисы научно-практической конференции 28-30 октября 1997г./ Под общей ред. Крылова А.А. - СПб., 1997. - стр.115-117.
3. Васильева Н.В. Клинико-психологическое исследование агрессивности человека. Дисс. ... канд. психол наук. - СПб., 1998. - 296с.
4. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. - 3-е изд., стереотипное. - Л., Гидрометеоиздат, 1990. - 528с.
5. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. - М.: Экопрос, 1993. - 554с.
6. Лоренц К. Агрессия (так называемое "зло"): пер. с нем. - М.: изд.группа "Прогресс, "Универс", 1994. - 272с.
7. Назаретян А.П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (синергетика исторического процесса): Курс лекций /изд-е 2-е, дораб. и допол. - М.: "Наследие", 1996. - 184с.
8. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории: синергетика, психология и футурология. - М.: ПЕР СЕ, 2001. - 239с.
9. Учение Л.Н.Гумилева и современность. Материалы международной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Л.Н.Гумилева. - СПб.: НИИХимии СПбГУ, 2002. - 337с.
10. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. /Авт.вступ.статья П.С.Гуревича. - М.: Республика, 1994. - 447с.

Беломестнова Н.В., 2003
Редакция журнала «М_ОСТ», 2003