Беломестнова Н.В., Адмакина Т.А. Об эмоциогенности музыкального воздействия //Ананьевские чтения – 2010. Современные прикладные направления и проблемы психологии: Материалы научной конференции, 19–21 октября 2010 г. Часть 1 /Отв. ред. Л.А. Цветкова. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2010. – стр. 525-526.

525
Н.В. Беломестнова, Т.А. Адмакина

В психотерапевтической, тренинговой и коррекционной практике психолога существенную роль играют механизмы воздействия на сознание человека. И значительное место в таких механизмах принадлежит способам воздействия на эмоциональное состояние индивидуума.
Сравнительная эмоциогенность разных видов эстетической деятельности еще не являлась предметом специального анализа, хотя на основе изложенных ниже данных можно предполагать более сильное эмоциональное воздействие музыки по сравнению с изобразительными или драматическими формами искусства. Эти данные пришли из неожиданной сферы профессиональной деятельности психолога – из судебной экспертизы так называемых «пирамид» с сеансами («семинарами») массового манипулятивного воздействия на психику присутствующих. Из многих приемов технологий манипуляции сознанием, ранее описанных нами (Н.В. Беломестнова, 2006), можно отметить очень весомую роль музыки и совместных действий в противовес весьма скудному изобразительному ряду. Музыка, применяемая на этих сеансах, характеризуется громким звучанием, сильным резко выраженным ритмом, быстрым темпом, упрощенной мелодикой, высокой повторяемостью ритмико-мелодических периодов. Аналоги этих явлений можно найти в иных сферах психологических знаний. В теории функциональной асимметрии головного мозга известно, что существенная или даже наибольшая часть музыкальных параметров (во всяком случае, наиболее элементарные) связаны с деятельностью правой гемисферы. Но с этим же полушарием связана и продукция эмоций
(Н.Н. Брагина, Т.А. Доброхотова, 1988; В.В. Колышкин, 1996). Активация правой гемисферы ведет к реципрокному торможению левой (Н.Н. Трауготт, 1981), от которой в значительной мере зависит ясность сознания. В так называемых функциональных пробах при записи ЭЭГ известна проба на ритмическую фотостимуляцию, которая выявляет наличие скрытой склонности к пароксизмальной активности головного мозга (эпилептическим приступам), т. е. провоцирует нарушение сознания. Несмотря на адресацию к зрительному анализатору, в этой пробе выявляется роль ритмических процессов в изменении сознания. Имеются наблюдения, что именно близость частоты ритма к естественным физиологическим ритмам организма (пульс, дыхание) вызывает наибольшее эмоциональное вовлечение. В электрофизиологии давно известно, что при интеллектуальном напряжении возникает ре-

526
акция десинхронизации альфа-ритма (ритма фоновой активности головного мозга). Максимальная синхронность электроритмов наблюдается во сне, а в REM-фазе (фазе сновидений) имеется десинхронизация, близкая к таковой в бодрствующем состоянии. Налицо роль ритма в снижении уровня сознательного контроля.
Существует ряд предположений относительно причин возникновения музыкальной деятельности. Н.Я. Марр (1933), Ж. Комбарье (1932), Р. Валлашек (1903) в качестве колыбели искусства рассматривали магические ритуалы, главным элементом которых являлся ритм. К. Бюхер (1923) выдвинул гипотезу о том, что ритмическое урегулирование работы у первобытных народов достигается путем присоединения звукового аккомпанемента, из чего впоследствии развивается музыкальное искусство. Большинство исследователей сходятся на идее синкретической связи музыки с танцем, песней, магическими ритуалами и т. д. у архаических сообществ (К. Бюхер, 1923; Р. Валашек, 1903; Р.И. Грубер, 1960; Ж. Комбарье, 1932; Н.Я. Марр, 1933), что косвенно свидетельствует о первичности ритмической способности. Первые найденные музыкальные инструменты – «шумящий» браслет, колотушки, изготовленные из бивня, морские ракушки – принадлежат к ритмико-ударной группе (И.А. Химик, 1994). Первичность ритмической способности обусловлена онтогенетическими данными. Г. Ревеш полагает, что музыкальная одаренность сначала проявляется в психомоторной сфере. По мнению Л.А. Ильиной (1959), ритм – первое музыкальное представление, которое может воспроизвести ребенок. Б.М. Теплов (1947) пишет, что ритмическое чувство начинает проявляться у ребенка уже в 9–10 месяцев.
Таким образом, механизмы, обеспечивающие приоритет музыки перед изобразительными искусствами в воздействии на сознание (физиологические, нейрофизиологические, психические) близки к архаическим палеолитическим механизмам организации коллективной деятельности и формирования коллективного сознания.

Беломестнова Н.В.

Редакция